Детство Скарлетт

— Да, готов, — тут же ответили ему.

— Тогда отправляйтесь! Всем приятного аппетита, — крикнул Рамон, пересекая зал и выходя через черный ход.

Вся толпа пьянствующих и обжирающихся радостно загалдела, приветствуя Рамона Рохаса.

Один Ретт Батлер остался спокойным. Он посмотрел на то, как медленно удаляется женщина в сопровождении вооруженных мужчин, и на его губах мелькнула едва заметная злорадная улыбка.

Но никто из присутствующих, даже из тех, кто наблюдал за Реттом Батлером, так и не понял, что означает эта его едва заметная улыбка.

А лицо Ретта Батлера снова сделалось непроницаемым. Он развернулся, направился к столу и наполнил почти до краев бокал виски. Он поднял бокал, посмотрел на Мигеля Рохаса и подмигнул:

— Вы слышали, что сказал Рамон?

— Да, да, — радостно загалдели сидящие за столом.

— Тогда будем веселиться, — и Ретт Батлер выпил половину бокала.

А через час мертвецки пьяного Ретта Батлера двое подручных Рамона Рохаса, взвалив на плечи, волокли наверх в ту комнату, куда когда-то его поселил один из братьев Рохаса.

Мужчины тяжело дышали.

— Фу, чертовски тяжелый этот янки! Весит не меньше центнера, как свинья, — говорил небритый широкоскулый мужчина с длинными сальными волосами.

— Тащи, тащи. Это наш напарник. Один из самых надежных людей Рохасов, как говорит дон Мигель.

— Надежный? Кто его знает, какой он там надежный, — проворчал небритый. — Придет время, и мы посмотрим, какой он верный.

— Слушай, ты слишком много рассуждаешь. Тащи, тебе приказали — и тащи.

— Дьявол, как этот янки напился. Он совсем не умеет этого делать, а еще собирался посостязаться с доном Мигелем.

— Дон Мигель это еще что. Вот Рамона, наверное, никто никогда не сможет перепить. Вот это уж точно, он пьет лучше всех в округе и не пьянеет.

— Видал я людей, которые пьют получше Рамона.

— Ну-ну, ты попридержи язык. Лучше Рамона вообще пить невозможно.

— Не-е, есть люди, которые умеют пить.

— Ты еще скажи, что кто-нибудь стреляет лучше Рамона.

— А вот этого я не скажу, потому что не видел. Разве что вот этот янки, — и мужчина похлопал беспомощно обмякшее тело Ретта Батлера по плечу, — да и то после такой дозы навряд ли он сможет уверенно нажать на курок и выстрелить, не целясь.

— Этот, наверное, завтра вообще едва будет стоять на ногах, — сказал второй мужчина, помогая внести Ретта Батлера в комнатку.

Подручные Рамона Рохаса бросили Ретта на широкую постель.

— Уж и нализался этот янки. А весит, наверное, целую тонну.

— Да, ладно тебе, сам-то он ходить не может, ноги-то не держат. Вот пришлось его нести.

— Точно уж, пришлось, — вытирая вспотевшее небритое лицо, ответил мужчина, и они неторопливо покинули комнату Ретта Батлера.

Едва захлопнулась дверь и смолкли шаги на деревянных ступенях лестницы, Ретт Батлер открыл глаза. Его взор был ясным и спокойным, а на лбу образовалась вертикальная складка, которая показывала, что Ретт Батлер сосредоточенно о чем-то думает.

Через несколько минут бесцельного созерцания облупленного потолка Ретт Батлер вздрогнул, сжал кулаки и резко поднялся с кровати.

Он помассировал себе затылок, потряс головой, приходя в себя, потом подошел к тазу с кувшином, налил воды, плеснул себе в лицо и удовлетворенно крякнул.

— Наконец-то, я один, не надо притворяться.

Он растер лицо и шею белым чистым полотенцем, сел на кровать, вытащил из кобуры револьвер и быстро зарядил барабан патронами.

Сжав в руках оружие, Ретт Батлер почувствовал себя настоящим человеком, абсолютно трезвым, спокойным и уверенным в своих силах.

— Ты со мной, — погладил мужчина рукоятку кольта сорок пятого калибра, — значит, все будет в порядке.

Он приложил холодный ствол к своему горячему лбу, блаженно улыбнулся, потом прокрутил револьвер вокруг указательного пальца и опустил в кожаную кобуру.

Подойдя к окну, Ретт распахнул его и глянул в темное ночное небо.

Тускло светили звезды, плыли прозрачные белесые облака, а луна казалась начищенным медным тазом.

«Господи, как она сияет, — подумал Ретт Батлер, — вот бы взять и выстрелить в нее».

Но он прекрасно понимал, что никакая пуля не в силах долететь до этого сияющего диска и причинить ему хоть малейшее беспокойство.

«Да, какие-то странные мысли приходят мне в голову», — Ретт Батлер накинул пончо на плечи, встал на подоконник и тихонько опустился на руках во внутренний дворик.

Потом выбрался из двора, нашел свою лошадь, привязанную к коновязи, и та сразу же заржала, застригла ушами, узнав хозяина.

Ретт Батлер нежно похлопал ее по шее, погладил гриву.

— Спокойно, спокойно, родная. Сейчас мы с тобой поскачем. Только веди себя тихо.

Он стремительно вскочил в седло, натянул поводья и лошадь, покорная каждому движению рук хозяина, помчалась по темным безлюдным улочкам Сан-Мигеля, туда, куда направляла ее рука Ретта Батлера.

Хозяин лошади прекрасно знал, куда им надо попасть. Он спешил на окраину городка, но ехал безлюдными местами к маленькому белому домику. К тому домику, у которого он проезжал, когда впервые появился в Сан-Мигеле.