Детство в тюрьме

В конце октября к Сергею Федоровичу приезжала на свидание жена. Свидания не дали, но старший надзиратель устроил ему "по блату"* встречу на бирже во время работы. К тому времени Сергей Федорович походил на скелет, обтянутый кожей, и те 15 килограмм съестного, что привезла жена, были каплей в море. Пришел он со свидания совершенно убитый: жена рассказала ему о событиях 16 октября в Москве. Это был страшный для Москвы день. Разнесся слух, что Сталин и другие члены правительства покинули город. Тогда все, кто мог, ринулись на вокзалы и пешком по шоссейным дорогам. А в это время на Лубянке летел пепел сжигаемых бумаг, грабили магазины и склады.

Передача была съедена быстро. И снова наступили голодные дни. Сахара нам давно уже не давали, мяса и жиров тоже. Но тут случилась еще одна беда - на складе кончилась соль. Больше месяца лагерь жил без соли, и спичечная коробка соли стоила три пайки хлеба по 675 грамм. Бессолевая "диета" еще больше подкосила людей.

* Незаконно, путем протекции.

Рассказ "Соль"

Весной 1942 года на комендантском л/п Карелино Севураллага кончилась соль.

Ко всем бедам это был ощутимый довесок. Многие не находили себе места. Их тошнило от бессолевой затирухи* и хлеба. Хотя все были голодны астрономически, спичечная коробочка соли сначала стоила 100 грамм хлеба, а через месяц высшую пайку - 675 гр. И так уже истощившийся организм еще более слабел, не получая соли. Весь лагерь представлял из себя дантово чистилище, только тени передвигались со скоростью в десять раз меньшей, чем у Данте. Одну платформу со строевым лесом, которую до войны грузили за три часа 4 человека, сейчас по 10 часов грузили 200 человек, по 90 за веревку, а грузом своего легковесного тела пытались вкатить бревно. "Раз, два, взяли". Этот напев звучал как из-под земли.

Как-то утром на транзитном пути остановился эшелон платформ. На них лежало что-то белое, похожее на соль. Люди бросились к эшелону. Бойцы на вышках несколько раз выстрели-ли в воздух. Они не боялись, что кто-то убежит, зная, что все дошли. Так стреляли, для порядка. Люди пробовали белые кристаллы, они казались солеными, и все поголовно набивали этой "солью" карманы, шапки и другие тряпки. Ночью людей с сильными рвотами потащили в больницу. Около 300 человек умерло. Это была селитра.

* Кушанье из затертой муки.

* * *

В декабре мне повезло: бывший плановик Житомирский устроил меня помощником дневального в барак погрузочной бригады. Эта бригада была через день откомандирована на соседний лагпункт - Обжиг. Вещи их остались в бараке, и мы их караулили с дневальным, здоровенным рябым жуликом Мишкой по кличке Жеребец. Стояли трескучие морозы. В скором времени мы с Мишкой начали систематически обворовывать вещевую каптерку. Она находилась недалеко от нашего барака, ночью ее караулили эстонцы из хозобслуги.

В начале июня 1941 года во всех прибалтийских республиках происходило массовое выселение. Части особого назначения НКВД по заранее приготовленным спискам арестовывали людей из буржуазных семей: мелких лавочников, служащих учреждений, бывших дворян, бывших сотрудников полиции. Каждому разрешалось взять с собой 16 килограммов вещей, включая сюда и продовольствие. Семьи разделяли - мужчин и женщин везли отдельно; в пульмановский товарный вагон заталкивали по 60 человек. Из Риги, по словам прибывших, было отгружено 12 эшелонов; из Таллина и Вильнюса примерно столько же. К началу войны почти все эти эшелоны прибыли в районы Горького и Перми, а к 1 июля они стали прибывать в Уральские и Североказахстанские лагеря. Питание во время этапа было очень плохое, и когда эшелоны разгружали, люди еле-еле выходили из вагонов.

К нам, в 7-ое отделение Севураллага, прибыли два эшелона из Риги, один из Таллина и один из Вильнюса. Все прибывшие по нашим представлениям были одеты как "короли": прекрасные костюмы, ботинки, пальто. Очень быстро они были приведены в надлежащий вид. Им, напри-мер, продавали мешочки с сахаром, в которых сахар был только сверху, а под ним находился речной песок. Прибалты были очень доверчивыми людьми, не привыкшими к надувательству. Через месяц они все ходили в лагерном обмундировании третьего срока и ползали по помойкам. Помню, как секретарь президента Литвы, обессилев, не мог выбраться из мусорного ящика, куда он залез за тухлыми рыбьими головами.

В октябре месяце всем прибалтам объявили решение ОСО: каждый из них был осужден на 10 лет. Обвинение у всех было одно - КРД. Особо разговаривать мне с ними не приходилось, но я помню, что они презирали русских за бескультурье и нищенскую жизнь. Насчет культуры вопрос спорный не только прибалты, но и многие представители западной интеллигенции, попадавшие к нам в лагеря, оказывались гораздо менее образованными, чем представители русской интеллигенции.