Дева в саду

Уилки засыпал. Фредерика смотрела ему в затылок и думала, что никогда не была от него дальше, никогда не знала его меньше, чем сейчас. И тут она кое-что поняла. Фредерика узнала, что можно делать это просто и по-свойски, не вторгаясь в чужое пространство, не нарушая своего одиночества. Можно всю ночь проспать с незнакомым мужчиной, видя только его затылок, и пребывать от него совершенно отдельно, абсолютно независимо. Это было полезное знание, уничтожавшее проклятое «или-или» в женской жизни, как видела ее Фредерика. До сей поры было так: или любовь, страсть, секс, или жизнь разума, честолюбие, одиночество в толпе чужих людей. Но существовал, оказывается, и третий путь: если не делать из всего драму, можно лежать в постели с мужчиной и быть при этом совершенно самодостаточной. Отныне она тоже будет поворачиваться к стене и засыпать, как Уилки.

Фредерика уснула и проснулась в ужасе – из-за крови.

Она потянула Уилки за руку:

– Уилки, проснись! Пожалуйста! Тут мокро внизу. Очень…

– Мм?

– Пожалуйста, проснись! Я в чем-то мокром лежу, тут море целое.

– Этого быть не должно, – сказал заботливый Уилки. – Ну, давай смотреть, что там у тебя…

Он выпрыгнул из кровати и откинул одеяло, бормоча, что на презервативе кровь была, но совсем мало, не о чем говорить.

Фредерика лежала в луже крови, и лужа росла. Бедра у нее были в крови, кровь затекала под спину. Даже вечно спокойный Уилки слегка побледнел и спросил, не чувствует ли Фредерика слабости.

– Нет. Мне просто мокро.

– Сядь.

Фредерик села и сказала, что теперь немного кружится голова.

– Посмотрим, сильно ли течет.

Он заглянул ей между ног и сообщил, что кровь не хлещет и даже вытекает не очень быстро.

– Сейчас я сверну полотенце, и ты на него сядешь, а я пока займусь кроватью.

– Уилки, это ужас какой-то. Так унизительно…

– Чушь, выбрось из головы. Для таких вещей и нужны отели. Главное, чтобы тебе хуже не стало. Но в луже крови я спать не намерен. Не настолько уж я хладнокровен, прости за каламбур. Вот, садись на полотенце, а я пока тут разберусь.

Фредерика, оцепенев, смотрела: Уилки сдернул окровавленную простыню, простирал ее, как смог, в раковине и повесил на батарею. Потом перестелил кровать, обтер Фредерику какой-то влажной тряпицей, снова осмотрел ее и полотенце, на котором она сидела.

– На кровотечение это не тянет, – изрек он с обычной самоуверенностью. – Думаю, просто реакция на разрыв плевы.

– Ты уже такое видел?

– Нет, и большого желания не испытываю. Картина слегка пугающая, признаться. И потом все перепачкано. Нет уж, от девственниц воздержусь. Ты будешь моя первая и единственная дева. Ну, полезай теперь в постель, я тебя обмотаю полотенцами, и мы еще поспим. Если усилится, вызовем врача, но думаю, все будет в порядке. Просто такая уж ты кровоточивая дева.

– Уилки, от тебя просто уйма пользы.

– В нужном месте, в нужное время, как я и сказал. Бедняжка Фредерика. Наверное, зря ты привезла купальник. Ну да ладно. Сконцентрируйся на том, чтобы кровь прекратилась. Воздействуй разумом на плоть. Испугаешься – буди меня.

Через десять минут Уилки снова крепко спал.

44. Временный финал

На другой день Билл и Уинифред вместе с Маркусом вернулись в Блесфорд в машине «скорой помощи». Маркус очень похудел за это время и с мучительным ужасом оглядывался по сторонам. Завидев дом на Учительской улочке, он закричал и забился с неожиданной, пугающей силой. Потом упал в обморок на гравийную дорожку. Его внесли в дом и положили на диван. Придя в себя, он начал кричать и биться. Вызвали по телефону врача. Приехала «скорая» и снова увезла Маркуса. Психиатр Блесфордской больницы пригласил Уинифред и попросил прийти одной.

Фредерика с Уилки провели день на побережье. С Северного моря с воем задувал ледяной ветер. Уилки бросал в море камушки, Фредерика ковыляла рядом с ним. Кровь так и не остановилась и текла довольно сильно. Фредерике казалось, что она набита и заткнута ватой. Наконец, не выдержав, она сказала Уилки, что не хочет портить ему прогулку, но должна присесть: ее пошатывает. Уилки отвел ее обратно в отель, где она лежала, скорчившись, в постели, представляя себе сочувственно любопытные взгляды горничных и портье. Уилки ушел позвонить, а вернувшись, объявил, что его девушка вызывает его в Кембридж, и это довольно срочно: она и так сердится, что не сразу смогла до него дозвониться. К тому же ему, возможно, достанется роль в «Подменыше», который покажут на студенческом театральном фестивале в Мюнхене. Поэтому, если она не против, им пора возвращаться.