Девчонки на луне (ЛП)

Луна встала, и я последовала за ней на выход. Станция была так ярко освещена, что было не ясно, день сейчас или ночь. Казалось, будто я спала последний раз очень давно, но сейчас я даже думать не могла о сне.

– Но твоя ситуация не связана с мамой и папой. У тебя всё по-другому.

Луна подняла гитару, когда мы проходили через турникет.

– Во-первых, она связана. Все хотят узнать про «Shelter», – идя по коридору, её шаги раздавались более громким эхом, чем мои. – Во-вторых, у тебя тоже по-другому. Просто связана не с музыкой.

– Сообщи мне, когда выяснишь, с чем она связана у меня, – я сделала глубокий вдох и вдруг почувствовала невероятную тяжесть в теле, даже не знаю, смогу ли осилить весь оставшийся путь до квартиры. – А ведь Тесса сказала мне, чтобы я ехала повеселиться с моей известной семейкой.

– Вот видишь? В точности как я сказала.

– Не знаю. По-моему, она это со злости.

Мы вышли со станции, вернувшись на улицу, которую покинули несколько часов назад. Машины так и плелись по Корт Стрит. Луна подошла к бордюру и ступила на дорогу в то же мгновенье, как переключился свет светофора.

– Мне нравится Тесса. Всегда нравилась. Но ситуация у вас хреновая. Но я думаю, тебе нужно слегка отвлечься. Ты с тем парнем не встречаешься. Ты извинилась перед ней. Она ещё вернётся.

Луна посмотрела на меня:

– Ведь это тебе пришлось отказать парню, который тебе действительно нравился.

Я улыбнулась.

– Он очень классный.

Большинство витрин было завешано металлическими решётками, отчего улица приобрела иной – одинокий – вид. Мы свернули на Шермерхорн с освещённым, но пустым книжным магазином.

В памяти всплыло чуть более раннее высказывание сестры.

– Ты считаешь отца почти погасшей звёздочкой?

Луна поразмыслила немного.

– Не знаю. Он неплохо разобрался с критиками на этот счёт. «Питчфорк» назвал его «музыкантом среди музыкантов», – она поставила в воздухе кавычки. – Думаю, это означает, что он хорош, но не всем дано это заметить.

– Всё же кто-то замечает.

Она кивнула. Мы прошли мимо того парапета, на котором стояла коробка с книгами, но теперь её не было.

– Я уже убедилась в том, что на выпускных балах обязательно должна произойти какая-нибудь фигня. Назовём это «законом выпускного». Помнишь Роба Маркхэма? Я с ним ходила.

Что-то припоминала. Высокий парень, блондин. На нём ещё был тёмно-синий жилет в тон платью Луны с вышитым бисером лифом и юбкой сплошь из шифона. Сестра нашла его в винтажном магазине. После того, как она начесала себе волосы и сделала макияж, то выглядела как модница из 1950х годов.

– Весь наш первый танец он клал свою руку мне на зад, после чего я большую часть оставшегося времени провела в туалете вместе с Ли, – Луна улыбнулась. – И не то, чтобы меня так задевают парни с их руками. Меня бесит, что мне нужно отвечать им взаимностью.

Она поскакала вниз по ступенькам, ведущим к двери дома, раскачивая кофр за своими плечами, и вставила ключ в замок.

– Зато я извлекла для себя урок.

– Какой?

Я проследовала за ней в освещённое фойе.

Луна понизила голос:

– Лучше уж скрываться в туалете, чем общаться с кретинами.

Она развернулась и начала взбираться по ступеням.

А какой урок надо извлечь мне? Надо подумать. Что не стоит доверять тому, что происходит при звёздном небе и одурманенном розовым вином сознанием? Или, может, что секреты невозможно хранить вечно, что они обязательно вскроются, прежде чем ты успеешь что-то исправить. Может, всё бы пошло по-другому, если бы я ответила на смс-ки от Бэна после выпускного, а не выключила телефон, делая вид, что ничего не произошло. Я представляла, как космические спутники сдерживали его смс высоко над атмосферой, также как и я должна была сдержать его тогда от поцелуя.

Глава 23

Я проснулась в одиннадцатом часу, когда уже вся квартира была залита солнечным светом. Вытянув ноги над диванным подлокотником, я скрестила лодыжки, отчего мою левую стопу свело. Я медленно села, но потом встала, поняв, что теперь свело всю ногу. Чтобы вернуть её к жизни, я стала прыгать на другой ноге. Гостиная была пуста, а дверь в спальню Луны и Джеймса всё ещё была закрыта.

Засыпая, я думала о Тессе и Бэне, и теперь, проснувшись, в голове продолжали крутиться воспоминания. В последний день экзаменов, спустя три недели после выпускного, Тесса написала мне, что хочет встретиться на качелях. Уже стемнело – была половина одиннадцатого – и, вероятно, подруга сбежала из дома по тем подпоркам. Мне же в побеге не было нужды: мама была на конференции в Торонто.

Я даже не стала переодеваться и вышла на пустынную улицу в пижаме и балетках, прихватив с собой Дасти. Всю дорогу она стремилась обнюхать каждое дерево, но я тянула её за собой на поводке. Фонари бросали на тротуар бледные круги света, отчего в других местах улица казалась ещё темнее.

Тесса сидела на прогнувшейся под ней резиновой качели, держась обеими руками за цепи. Она была в джинсах, большом свитере, с облезлым розовым лаком на ногтях.