Девчонки на луне (ЛП)

Арчер взял меня за руку, переплетая наши пальцы, и мы вошли в дверь. Мы прошли через первый этаж до бара, а затем несколько лестничных маршей до самого зала. Было похоже на прохождение лабиринта. В зале было освещение как под водой, и я сразу почувствовала, как пробираюсь сквозь что-то. Здесь было полно народу, стоявшего кучками, разделенными небольшими пространствами между ними. Толпа гудела на низких тонах, как те, что издают линии электропередач, если стоять очень близко к ним. Я смотрела на лица людей, когда мы проходили из одного пространства в другое к сцене. Было много людей возраста родителей, но так же много было моих ровесников или Арчера. Он всё ещё держал меня за руку, поэтому, когда я останавливалась на полпути, он тоже останавливался. Я искала подходящее место в зале, но не прямо перед сценой. Арчер смотрел на меня и улыбался. В изгибе его губ я заметила слегка выпиравший клык. Мы смотрели друг другу в глаза, и через секунду я достала телефон. Большими пальцами я печатала Луне смс: «Не сердись. Я с Арчером на концерте папы в Бауэри. Приходи! Ты в списке».

Но я не послала. Не хотела, чтобы выяснилось, что она так и не пришла. Я держала телефон перед лицом, глядя на свечение экрана как на ночник в этом большом затемнённом зале. Пусть я ненавидела себя за ложь, но я удалила то, что напечатала, и выключила телефон.

Глава 34

Я раньше никогда не видела отца на сцене. Не в жизни точно. Я находила его выступления на «YouTube», на сайте музыкальных каналов, и, конечно, смотрела все клипы «Shelter». Даже тот, на песню «Три дня дождя», с пустой скамейкой в пасмурный мартовский день, где, если присмотреться, можно увидеть, как мама дрожит несмотря на длинное чёрное пальто. За её спиной отец приставил ногу к своему усилителю, наполовину утонув в жемчужном песке. В этом году – вскоре, после выхода его альбома «Обещание» – он играл на шоу Джимми Феллона и даже несколько минут посидел в кресле рядом с ним. Они обсуждали любимые пиццерии Нью-Йорка, и оказалось, что их вкусы сошлись на одном и том же месте – пиццерии с дровяной печью, рядом с Бруклинским мостом. Позже я около часа читала отзывы о ней, прежде чем поняла, что ищу всего один – от Кирена.

Я даже помнила, как папа играл на гитаре на диване, когда навещал нас ещё детьми. Как он пел песни Битлз, а мы с Луной лежали, свернувшись калачиками, рядом с ним. Но я никогда не видела, чтобы отец выступал вживую на сцене для людей в зале.

Выйдя на сцену, отец прошёл к центральной стойке микрофона, стоявшей в освещённом кругу. С плеча свисала та самая гитара «Fender Jazzmaster», которую я видела в его студии. В ожидании, пока стихнут приветственные аплодисменты, с его лица не сходила искренняя улыбка. Слева от него уже стояла невероятной красоты бэк-вокалистка. Из-за подсветки её кожа казалась красноватой и золотистой, а вокруг головы, подобно ауре, светился круг из африканских волос. В глубине сцены за блестящей синей установкой также были видны ещё один гитарист и ударник. У басиста был тёмно-красный бас «Fender», и я подумала, что именно на него сейчас был устремлён взгляд Арчера.

Я стояла там и думала, скажет ли отец что-нибудь про меня? Произнесёт ли он моё имя?

– Здорово, Нью-Йорк, – сказал он, и по залу прокатилась волна восторженных возгласов. – Мы рады быть сегодня здесь, – улыбаясь, он оглянулся на ударника, поднявшего вверх палочки. – Нет лучшего места для меня, чем мой родной город, несмотря на то, что почти все мы приехали сюда из других мест, – он вышел вперёд и дотронулся до микрофона в стойке. – Я прибыл сюда из другого города, но это было так давно, что я даже не могу вспомнить, когда это было.

– Не так уж и давно! – выкрикнул кто-то из толпы.

Отец рассмеялся чистым резким смехом на гудящий зал.

– А по мне так давненько, – сказал он, растягивая последнее слово. – Но это неважно. Ведь самое главное, чтобы те, кого вы любите, оказывались там же, где и вы, верно?

Я обернулась посмотреть на людей слева от меня, но все они смотрели на сцену, на моего отца. Мне-то казалось, что я будто вся светилась, или какой-то знак над головой указывал на меня, но никто, кроме того парня на входе, не знал, что я его дочь. Даже не знаю, хотела ли я, чтобы кто-нибудь знал.

– Знаю, о чём вы думаете, – сказал отец, и я снова посмотрела на него. – Давай уже к делу, Кирен. Тогда поехали!

И он ударил по гитаре в аккорде. А я, совершенно бездумно, и даже не отводя взгляда от сцены, взяла Арчера за руку, переплетая его пальцы со своими. Но уголком глаза я видела, как он улыбался мне.

Я знала песни отца, все до единой. Я слушала их на своём Айподе на пробежках с Дасти и на магнитофоне, пока мама была на работе. Так что, даже стоя в одном помещении с отцом, даже слушая, как он играет передо мной, песни всё равно звучали немного одиноко для меня, так, как, скорее всего, они не звучали ни для кого больше в этом зале. Они казались немного грустными.