​Девчонки

К середине дня высоко над площадкой колыхался на ветру алый флаг. Все произошло без обычной торжественности: ребята стояли в рабочих костюмах, без пионерских галстуков. Даже салютом не могли отметить поднятие флага.

И музыки никакой не было. Горн с собой привезли, но вспомнили о нем, когда флаг был уже на вершине мачты.

И все смутились, растерялись от этого. А Виктор Николаевич воткнул в землю лопату, оперся на нее.

— Посмотрите на ваши руки, — сказал он.

Ребята оглядели свои руки и руки товарищей. Кто держал кирку, кто лопату, кто молоток… Девчонки стояли с мочалками, голиками, тряпками…

— Ни одни руки не опущены праздно, — отметил Виктор Николаевич. — Можете считать, что во время поднятия флага на площадке звучал гимн труду.

Больше директор ничего не сумел сказать — перед ними вновь возникла фигура Аксиньи.

— Если не придете — уберу пироги в чулан!

На этот раз лицо Аксиньи было не на шутку сердитым, губы поджаты. Даже Нюра не решилась отказаться и распорядилась:

— Мойте хорошенько с мылом руки и — в избу!

До чего же вкусными оказались теплые пироги с тонкими ломтиками картофеля, с луком и постным маслом! Аксинья нарезала их большими кусками и непрестанно потчевала, забыв досаду:

— Ешьте, ешьте, родимые! Притомились, наверно. Все в один раз вам сделать надо!

— Завтра утята прибудут, — напомнила Нюра и спросила Аксинью: — А корма еще не привезли?

— В полдень хотел Николай приехать, — взглянув на бойкие ходики, ответил за жену Петр Степанович. — Припоздал что-то. Привезе-е-ет, — успокоил он Нюру.

В сторожевой избе было солнечно, уютно. Запах пирогов перемешивался с легким сосновым ароматом, исходившим от бревенчатых стен.

Потом ходили по загонам, еще раз осмотрели навесы, кормушки. Спустились к озеру, и Сенька Болдырев пробежался по воде босиком.

— Эх, искупаться бы!

— Корма привезли! — звонко прокричала Аксинья, и все поспешили к складу.

Возле него стояла подвода, груженная мешками и бидонами. Парень в сером, залатанном на рукавах пиджаке уже начал стаскивать мешки. Он застенчиво улыбнулся подошедшим и встал, опустив большие руки.

Катя кивнула ему как старому знакомому. Это Коля Боровков, его изба стоит в селе напротив Катиной.

— Корма привез, — сказал возчик.

— Очень хорошо, принимай, заведующая, — повернулся Шатров к Нюре.

Нюра зарумянилась, взяла из руки парня листок бумаги.

— Комбикорм, костная мука, пшеничные отруби, рыбий жир… — читала она шепотом. — А обрата почему нет?

— Завтра, — коротко ответил парень. — Свеженького…

Корм приняли и снова взялись за работу. Теперь ребятам помогал и Николай, сколачивал с мальчиками длинную скамью на улице, мастерил стол, водрузив широкую столешницу на врытые в землю столбики.

Незаметно спустились сумерки. Пришло время расставаться. Шатров и мальчики уселись на просторную повозку Николая.

— Ну, счастливого вам житья, успехов, кортогузцы! — взволнованно сказал на прощание директор. — До завтра!

Девочки стояли полукругом и долго смотрели вслед повозке, медленно удаляющейся по неровной дороге. Светлана Ивановна помахала рукой, и Виктор Николаевич несколько раз высоко в воздух подбросил свою фуражку.

Глава седьмая

На нарах, покрытых белыми простынями, крепко спят девчонки. Намаялись за день с непривычки. Как влезли наверх, прикоснулись к подушкам — и нет их!

Только Нюра и Светлана Ивановна сидят у стола в средней части вагончика. Придвинув керосиновую лампу, составляют распорядок дня. То одна, то другая берут в руки маленькую брошюрку, листают, выписывают на бумажку цифры.

— Пока утята маленькие, будем кормить их пять раз, а потом переведем на четырехразовое питание, — шепотом говорит Нюра, и Светлана кивает.

Очень хочется спать. У Нюры глаза останавливаются иной раз на странице и замирают, будто какая-нибудь запятая или точка не дает им двинуться дальше.

— Нюра, — предлагает Светлана, — иди спать. Я закончу.

Нюра вздрагивает, и глаза ее бегут по странице дальше. Оживает в руке карандаш, выводит на бумаге линейки, цифры, взлетает вверх, отгоняя надоедливых комаров.

— Ой! — тихонько восклицает учительница.

— Что? — спрашивает Нюра.

— «От сильного перегрева утят может начаться массовый падеж», — читает Светлана Ивановна.

— Конечно, может.

— Тут сказано, что для защиты от солнца нужны зеленые насаждения. А у нас что?

Нюра задумывается.

— А мы утят под навес будем загонять, не дадим долго под солнцем разгуливать.

Светлана Ивановна с сомнением качает головой. Вот уж, действительно! Боялась, как бы девочки не перегрелись, а тут, оказывается, утят оберегать от жары надо.

Кто-то тяжело спрыгнул с нар. Стекло на лампе брякнуло о железную горелку.

Из-под простыни, повешенной на двери от комаров, вышла Ольга Кубышкина. Все еще сонно посапывая, присела к столику, зевнула.

— Ты чего? — строго спросила Нюра. — Завтра вставать рано. Не выспишься.

— А сама-то?

Нюра бросила чуть презрительно:

— По-моему, известно, что мне завтра утят по акту принимать. Подготовиться я должна.

— А я заместитель твой, — пробасила Ольга и звонко прихлопнула на щеке комара, будто точку поставила.