Девяносто дней Женевьевы

Вечером Женевьеве захотелось позвонить Синклеру. Она долго боролась с искушением, но потом с ужасом обнаружила, что не знает номера его телефона. В сердцах она позвонила в справочное бюро, и автоответчик механическим голосом сообщил ей то, о чем она уже и сама догадалась: такого номера нет в справочнике. Женевьева с размаху плюхнулась в кресло и, поразмыслив немного, пришла к выводу, что этот звонок ничем бы ей не помог. Что, собственно, она хотела ему сказать? «Как вы смеете ехать в Японию с Джейд Челфонт?» «Как вы смеете ехать туда с менеджером агентства “Лукки”?» «Как вы вообще смеете ехать куда-нибудь с другой женщиной?»

Женевьева понимала, что ни о чем его не будет спрашивать. Синклер может подумать, что она его ревнует (а она действительно его ревнует), и это только укрепит его власть над ней. Нет, он ни в коем случае не должен узнать об этом. У нее все-таки есть гордость. Хорошо, что она не знает номера его телефона. Как говорится, все, что ни делается, к лучшему. На все ее вопросы Синклер, скорее всего, ответит только одной фразой — «это не ваше дело». Все закончится тем, что он будет считать ее не только ревнивой кошкой, но еще и полной дурой. Женевьева понимала, что не имеет права вмешиваться в его личную жизнь. Это действительно не ее дело — как и с кем он проводит свободное время.

Ей не хотелось думать о том, что Джейд Челфонт будет разъезжать с Синклером по Токио, поражая его, а заодно и японцев, обширными познаниями в области культуры, быта, традиций и национальной кухни Японии. И еще, конечно, тем, как хорошо она владеет японским языком. Решив взять Джейд с собой в поездку, Синклер, наверное, планировал встречаться с ней не только во время деловых переговоров.

«Интересно, чем еще они там будут заниматься?» — сердито надув губы, спросила себя Женевьева. Джейд Челфонт — весьма сексуальная женщина. Если верить Рики Крофту, она даже не постеснялась купить эротические рисунки и подарить их Синклеру. Откажется ли она от интимной близости с Синклером? Женевьева сердито барабанила пальцами по подлокотнику кресла. Конечно, не откажется! Никто бы не отказался. Джеймс Синклер — чертовски привлекательный мужчина, и нужно быть слепой на оба глаза, чтобы не заметить этого.

Женевьеве не хотелось думать о том, чем Синклер и Джейд будут заниматься в постели. Она видела Джейд в облегающем спортивном костюме и поэтому знала, что у нее великолепная фигура. Несмотря на то что Женевьева никогда не видела Синклера обнаженным, ее воображение и память (ведь во время их интимных свиданий он часто прижимался к ней всем телом) помогли ей заполнить этот пробел. Она представляла их обоих так ясно, как будто они стояли сейчас перед ней. И чем усерднее Женевьева старалась прогнать ненавистное видение, тем более четкой становилась воображаемая картина. Интересно, какие фантазии они будут воплощать во время интимного свидания? Согласится ли Джейд Челфонт, сенсей кендо, играть роль послушной, смиренной рабыни? «А почему бы и нет? — подумала Женевьева. — Даже я на это согласилась, несмотря на твердое убеждение: в современном обществе женщина и мужчина имеют равные права».

Гнев подстегивал фантазию, и Женевьева представила себе еще одну сцену. Ей вдруг показалось, что она вполне может сыграть роль госпожи и владычицы, и нечего странного в этом нет. Женевьева вообразила, что на ней — ее черный кожаный корсет, сапоги, длинные перчатки и маска-колпак. И черные кожаные трусики. Теперь она будет диктовать условия. Синклер увидит только те части ее тела, которые она сама захочет ему показать. Она вооружилась замечательным, очень гибким кнутом…

Женевьева представила, что он ждет ее в комнате, где нет ничего, кроме кровати — медной кровати с простым матрацем, покрытым белой простыней. Синклер будет ждать ее в этой комнате, до тех пор пока она не будет готова. Когда она войдет, он сразу начнет извиняться перед ней, говорить, что не хотел ее огорчать, не хотел обижать. Она прервет поток извинений, повелительно взмахнув кнутом, и прикажет ему раздеться.

Они поменяются ролями: Синклер будет раздеваться, а она — смотреть на него. Поскольку он никогда не делал этого в реальной жизни, она хотя бы мысленно позволит себе насладиться этим шоу. Сначала он снимет галстук, потом пиджак. Она заставит Синклера аккуратно сложить все свои вещи. Женевьева представила стол, на котором они лежат — носки рядом с туфлями. Потом Синклер медленно снимет рубашку. Брюки он будет снимать еще медленнее. Женевьева представила, как он стоит в одних трусах, и решила, что трусы должны быть черными. Их Синклер пока снимать не будет. Но только пока.