Девяностые годы

Он идет на север; начался поход в район Лейк-Дарлота, рассказывал старик, усевшись рядом с Салли на доске, которую Моррис приладил для нее вместо сиденья. Там у него есть старый товарищ, он прислал сказать, что надо спешить. Его имя? Да не все ли равно? Может быть, миссис когда-нибудь слышала про Гарри Марь? Так его прозвали с тех пор, как он чуть не погиб и ухитрился сохранить душу в теле только благодаря тому, что сосал марь. Он прибрел в лагерь весь облепленный ее зубчатыми листочками. Поэтому-то парни и стали его так звать, а он был весьма признателен этой травке за то, что она спасла ему жизнь. Если удастся разбогатеть в Дарлоте, добавил старик, он всегда будет помнить тот день, когда тащился пешком в Кэноуну, а миссис Гауг так любезно подвезла его.

Они расстались у лавки, где Салли остановилась, чтобы закупить припасы. Лавка оказалась битком набита покупателями. А на главной улице было больше старателей, лошадей и верблюдов, чем обычно в этот утренний час.

— Видно, слухи насчет Дарлота уже дошли сюда, — усмехнулся старик. — Дальше я пойду не один, миссис.

Салли пришлось ждать. Лавочник прямо с ног сбился, обслуживая столько народу зараз. Все только и говорили, что о походе в Лейк-Дарлот. Дэвид Карнеджи явился в Кулгарди и принес с собой оттуда немало россыпного. А Джимми Росс, один из первых золотоискателей на Лейк-Кери и Маунт-Маргарет, уверяет, что на Лейк-Дарлот и в Боуден-Рендже самые богатые золотоносные пласты, а уж он ли не знает всю местность от Холлс-Крик до Виджимулты. Кэтмор в несколько дней набрал унций сто. Некоторые пробы, вероятно, дадут тысячу унций на тонну. Джимми считает, что там можно без труда взять свыше тонны богатой руды.

Недавно прошли грозовые дожди; но, вообще говоря, условия разведки там трудные, и надо иметь в виду, что придется большую часть года возить воду за десять или двадцать миль. Лейк-Дарлот лежит за триста миль к северу от Хэннана, и кочевники вокруг Пиндинни и Маунт-Кэтрин настроены воинственно и ненавидят белых.

Наконец лавочник занялся Салли. Сделав покупки и наполнив бачок свежей водой, она подъехала к трактиру Джиотти, чтобы повидать Вайолет. Как давно она не была в гостях! Салли решила, что успеет покормить лошадь и выпить чашку чаю до того, как пора будет пуститься в обратный путь.

Мистер Джиотти сам отвел кобылу в конюшню — это был просто-напросто плетеный навес на четырех столбах — и задал ей корму, а Вайолет и миссис Джиотти приняли Салли так, как будто она их лучшая подруга.

— Входите, входите, сейчас будем чай пить, — радушно говорила миссис Джиотти, пересыпая свою речь итальянскими словами. — А мы с Вайолет вспоминали вас: как-то теперь живется бедненькой миссис Гауг? Ведь там в лагере нет женщин, кроме вас! Да, да, я знаю, что это за жизнь, и как хорошо иногда повидаться с друзьями.

Весело болтая и смеясь, миссис Джиотти проводила Салли в крошечную кухню, где стоял запах чеснока и солонины, жужжали мухи и жгли солнечные лучи. Передвигая горшки на плите, она продолжала говорить без умолку, рассказывая о трудной жизни в этой проклятой пустыне и выражая сочувствие миссис Гауг, которой приходится терпеть неудобства и лишения в старательском лагере.

Миссис Джиотти, рыхлая добродушная женщина, сохранила свою привлекательность, несмотря на полноту. Черные, как вороново крыло, волосы были высоко уложены над полным лицом, красным от жары и вина — она любила выпить. У нее были прекрасные глаза и ослепительные зубы. Когда-то она пела в опере, но не была так знаменита, как ее Альберто, — он даже целый сезон пел «Риголетто» в Ла-Скала. Однако в небольших ролях и Бианка имела бесспорный успех. Да, да. Но все это — пока не пошли дети. А как можно, кочуя с места на место, растить ребят?

Она научилась стряпать, и Альберто говорит, что она стряпает лучше, чем поет. Ей это очень пригодилось, когда он потерял голос из-за болезни горла, и ей пришлось открыть маленький «ристоранте». Но, видно, за их грехи пресвятая матерь божья послала их в Австралию, где брат Альберто заработал кучу денег на приисках. Жить в этом Кэноуне — сущее испытание. Но денег здесь можно заработать больше, чем выступая в Ла-Скала или содержа «ристоранте». Когда-нибудь они всей семьей — она, Альберто и дети—вернутся на родину и будут жить там припеваючи.

Пока миссис Джиотти болтала, Вайолет приготовила чай. Она не проронила ни слова, но Салли не раз перехватывала ее серьезный, задумчивый взгляд и улыбалась ей в ответ, давая понять, что заехала к Джиотти ради нее.

Когда Вайолет позвали в распивочную, миссис Джиотти сказала, что очень беспокоится за нее.

— Я очень люблю Вайолет, она хорошая девушка, а какой у нее голос! — Миссис Джиотти заговорила таинственным шепотом. — И до смерти будет жалко, если она испортит себе жизнь ради такого лодыря, как Чарли Лей.