«Девианты»

– Будьте здоровы, живите богато! – ликовала Анжелика, суетясь вокруг молодоженов и осыпая их все новыми порциями круп, которых у нее, видимо, было вдосталь напихано по карманам коронной юбки-«татьянки».

– Да уймите вы бесноватую, – басила в некотором отдалении Рыкова. – Приду к власти – запрещу к едрене матрене все эти народные ритуалы. Меня в Чебоксарах так этой пшенкой осыпали, что я всю брачную ночь вытряхала крупу из лифчика и трусов!

– Ты была замужем? – удивленно повернулся к ней Кузьмин.

– Да ну, – пробормотала Зина. – На пятом курсе ради прикола поженились, через три месяца развелись. Фигня!

– Так ты из Чебоксар, что ли? А я думал, ты местная.

– Нет, я в Эмск только три года назад приехала.

Бутерброды с колбасой быстро расхватали. Анжелика скормила Сюсечке два канапе, и многие недовольно на нее косились. В ход активно пошел батон, который Ростунов шинковал крупными ломтями и передавал желающим, с большими ложками столпившимся у банок с кабачковой икрой.

– Али-ин, – капризно протянула молодая. – А что, колбасы больше нет?

– Да, Юль, больше нет.

– Но я брала 600 грамм! В чем дело? Они не могли так быстро закончиться.

Корикова не хотела говорить невесте о том, что ее «Краковскую» элементарно сперли. Но ситуацию быстро «выправила» Крикуненко:

– Да, Юлечка, да! Опять имело место исключительное бесстыдство пресловутого инкогнито!

– Дим, – простонала Колчина, опустившись на стол. – Я больше не могу, я этого не вынесу…

– Да что за горе-то? – выдвинулся в первые ряды Кузьмин. – Подумаешь, краковская. Зато знатно капустой похрумкали!

– Замолчи! Вечно ты надо мной издеваешься! – взорвалась Колчина. – Нашел себе девочку для битья и думаешь, что я ничего не понимаю!

– Юль, да успокойся, – опешил Кузьмин. – Я и не думал издеваться. Я просто хотел тебя утешить.

– Иди утешь кого-нибудь другого! – молодую понесло. – Вон их сколько выстроилось! – и она махнула рукой в сторону Кориковой и Рыковой. Раздался треск – это у невесты разошлось под мышкой платье.

Жениха эта мизансцена нисколько не взволновала. Он даже ее и не заметил – пять минут назад вместе с Вопиловым и Ростуновым Димон переместился за соседний столик с бутылкой водки и упаковкой «морквы».

– Так, Филатов, я жена или где?! – путаясь в кринолинах, бросилась к ним Колчина. – Нас нагло обворовывают, а ты опять лопаешь!

– Порву как Тузик грелку! – вскочил Димон, обводя коллег мутным взглядом.

– Все, уезжаем отсюда! – истерила Колчина. – Ну спасибо вам, дорогие коллеги! По гроб жизни буду помнить вашу доброту! Где Сюсечка? Да иди ты…! – оттолкнула она руку Кориковой, которая протянула ей салфетку, чтобы вытереть слезы.

– А Сюсечка, кажется, коротает досуг не без пользы, – сообщил Кузьмин. – Гляньте-ка.

Действительно, собачка довольно агрессивно трепала крикуненковскую сумочку, стремясь получить доступ в ее внутренности.

– Ах ты блохастая тварь! – бросилась к своей торбе Анжелика. – Пшла вон! Фу!

– Интересно, а что это она к вашей сумке так прикипела? – Кузьмин с любопытством наблюдал за кульбитами Сюсечки.

Напрасно Анжелика пыталась отбить у собачки свой аксессуар. В миниатюрную шавку словно питбуль вселился. Ушко с розовым бантиком нервно подрагивало, мелкие кривоватые зубки угрожающе скалились. Еще рывок, еще… раздался треск кожзаменителя, и глазам публики предстало содержимое сумки Крикуненко. Несвежий носовой платок, четверка «старки», дамский роман в мягкой обложке «Возьми меня сладко» и… упаковка «Краковской».

– Анжелика Серафимовна? – первым прервал паузу Кузьмин.

– Я понятия не имею, откуда эта тварь притащила колбасу! – выпалила Крикуненко после некоторого замешательства.

– И не совестно вам клеветать на бессловесное существо? – подал голос Вопилов. – Ясен пень, что «краковскую» сперли вы.

– Ага, а парила всем мозг, что не жрет мяса, – процедила Рыкова. – Чтобы я после этого поверила хоть одному вегетарианцу…

– Э… так это вы мой доширак в тот раз скоммуниздили? – отвлекся от поедания корейской моркови молодожен.

– И дорогущие сосиски, которые я на последние деньги купила для своего мужа?! – плачущим голосом взвизгнула Колчина.

– Да, это сделала я! – Крикуненко торжествующе задрала нос. – Я! Кругом и всюду одна я! Давайте, закидайте меня камнями, распните, изничтожьте, порвите как Тузик грелку! Но помните, что за каждую пророненную мной слезинку каждому из вас воздастся втройне, ибо страдаю я безвинно!

– Да ладно вам паясничать, Анжелика Серафимовна, – наконец, сказала Корикова. – Вина ваша очевидна, нечего и изворачиваться. Но лично я не имею к вам никаких претензий по поводу двух своих йогуртов. Ешьте на здоровье. Только мне непонятно, зачем надо было брать без спроса? Неужели бы я вас не угостила, если бы вы хоть одним словечком намекнули мне, что вам хочется йогурта?

– Да, Алиночка, ты бы угостила, – Анжелика мигом сдулась. – А вот они бы ни корки черствого хлеба не дали! Ни обрезка колбасной «жопки»!

– Хорош уже жертву голодомора разыгрывать, – одернула ее Рыкова. – Зарплату получаете? Ну и жрите йогурты за свой счет!