«Девианты»

В дверь деликатно постучали. Алина с неохотой отвлеклась от работы:

– Да-да?

– Как живете – как животик? – в кабинет заглянула румяная и чуть пополневшая Яблонская. – А мы к вам с Пусиком в гости идем…

Корикова с умилением воззрилась на синий конверт, который Яна прижимала к груди. Личика Пусика видно не было, но Алина сочла стратегически верным ходом всплеснуть руками и воскликнуть:

– Ах ты моя прелесть! Вылитый папа! А нижняя губка твоя, да, Ян?

С недавних пор Корикова и Яблонская перешли на «ты».

– И сколько нам уже? – продолжила Алина тем же умильным тоном.

– Нам с Пусиком четыре месяца и двадцать три дня, – гордо отрапортовала мамаша.

– Скажите, пожалуйста, какие мы уже большие! – восторженно воскликнула Корикова. – Ян, присаживайся, сейчас чайку тебе заварю витаминного…

Обсудив радости материнства и проблемы детства, перешли к делам служебным.

– Ну что, Алин? Регулярно читаю газету. Вполне, вполне, – с покровительственной улыбкой констатировала Яна и добавила, явно превозмогая себя: – Справляетесь.

– Спасибо, – чуть смутилась Корикова. – Ребята молодцы, конечно. Без них я что? У Ростунова словно второе дыхание открылось. Ты не поверишь, Рыкова начала работать! Теперь ее на вернисажи и концерты не загонишь. В коммуналку вгрызается, через день ходит в кремль с чиновниками скандалить. Ты знаешь, ее в коридорах власти уже бояться начали!

– Я такая же была, пока редактором не стала! Как у нее с Филатовым-то?

– Живут. Пока неофициально. Юлька все развод Димке не дает…

– Да что за ерунда?! Прожили вместе три дня, детей нет…

– Да в том-то и дело, что Юлька какую-то беременность выдумала, справки достала… Ой, Ян, это концерт был! Ходила живот выпячивала изо всех сил, девчонки говорят, что даже подкладывала что-то. Димка вообще позеленел от злости. Всем доказывал, что он к ней не прикасался даже!

– Ну? Ну? – глаза Яблонской горели любопытством.

– Ну а потом беременность рассосалась. И вроде как от развода уже не отвертишься. Так Юлька что выдумала? Заманила Димку к себе домой под видом передачи ему каких-то вещей, а на следующее утро хай подняла, что он ее изнасиловал! Весь коллектив на ушах стоял, Ростунов рвался Филатову морду бить. Зинка тоже поверила, Димона из квартиры выставила… А через две недели Колчина завела старые песни о главном. Тошнить ее начало, в талии распирать…

– Так, значит, правда насчет Димки-то?

– Да какое там, Ян. Вторая беременность рассосалась, как и первая!

– Ну у вас тут и веселуха. А у Кармана что? Слышала, Кака девочку родила?

– И Кака девочку родила, и Карманова жена Людмила. Представляешь? А обе говорили, что УЗИ мальчиков показало! Теперь у Кармана четыре дочки: три своих да калимановская Надька.

– Так он с Катькой живет или с Милкой?

– И с той, и с другой по очереди! – прыснула Алина. – Ты в курсе, какой он фортель выкинул? Принял ислам и взял Катьку в жены! То есть, у него теперь две жены, и обе официальные. Милка – по закону, со штампом в паспорте, а Катька – перед Богом. Но, между нами говоря, он, похоже, третью жену себе присмотрел…

– Да ты что?!

– Да-да, Ян. В рекламном отделе девочка новенькая появилась, некая Вичка. Так его с этой Вичкой уже и в клубах пару раз видели, и в кафешках… Дело пахнет керосином!

– А у Влада что стряслось? Из Кудряшова ничего не вытянешь. Неудобно ему, видите ли, у друга такие вещи спрашивать…

– Ну что? Бросила его Алка. Она в последний год танцем живота увлеклась, по семинарам каталась. Ну, и сошлась с одним танцором диско. Забрала Вовку и хлопнула дверью. Вот Владик был в ауте! Он же всю жизнь ей комплекс неполноценности прививал. Говорил, что она себе никого не найдет, а у него до Китайской стены очередь из желающих… А видишь, как все повернулось.

– А Костик как, не знаешь? Не развелся с Катюшкой-то?

– Что ты, она опять беременна!

– О Крикуненко слышно что-нибудь?

– Она в «Эмские» вернулась. Недавно видела ее на открытии выставки Гогошидзе. В своей голубой – или, как она говорила, лазурной – блузочке, со вшивым домиком, под хмельком, понятное дело… около фуршетных столов с пакетиком паслась. В общем, в своем репертуаре!

Повисла пауза, собеседницы сделали вид, что увлечены остывшими напитками. Угасающую беседу поддерживали дежурными репликами о газиках у младенцев, способе заварки чая по Малахову и новых таблетках для похудания. Наконец, Корикова осторожно спросила:

– Ян, а про Серову ты ничего не слышала? Так и не известно, куда она делась?

Яблонская поерзала на стуле, усаживаясь поудобнее.

– Слышала, Алин, слышала. Ну что? С Кузьминым они живут. А вот где – не говорят. Только намекают – в 150 километрах от С. А штамп на конверте – московский.

– Так она письмо прислала?

– Не она. Кузьмин. Месяца два назад…

Яна замолчала. Не выдержав, Алина осторожно поинтересовалась:

– Он как… во всем признался?

Яблонская не спеша полезла в сумку и достала потрепанный конверт. Было видно, что это письмо она перечитывала не раз и не два.

– Вот, с собой ношу. Хочешь – читай.

– Я? Да удобно ли… – но руки Алины уже тянулись к конверту. Стараясь соблюсти приличия, она развернула листок, не спеша.

«Уважаемая Яна Яковлевна! – писал Кузьмин. – Вот и наступил момент истины. Сейчас, когда мы со Светланой находимся в полутора тысячах километрах от вас, мы, наконец, решили поведать вам эту захватывающую историю.

…Когда я был совсем зеленым журналистом, то восхищался акулами пера, как на конвейере выдающими сенсации. Я решил, что со временем непременно стану именно таким журналистом, и принялся рьяно искать умопомрачительные сюжеты. Но за два года нарыл только один «бенц». Это была полуспившаяся тетка из общаги, родившая троих негритят. К моему великому репортерскому сожалению, все дети оказались отпрысками одного папаши. Это был великий облом. Я ведь искал сюжет не просто для интересного материала. Мне нужен был именно «бенц». Вздохнув, я покинул неуютную комнату матери троих негритят.

А через пару дней я пересекся в пивнушке с золотым пером ХХХ – не буду называть фамилию и издание. После энной дозы крепких напитков я напросился к нему в ученики. И после некоторых ломаний маэстро согласился наставить меня на путь истинный.

Оказалось, все его сенсации – вымысел от а до я. Работает он так: придумывает сюжет, а потом просто подбирает статистов. Если сюжет положительный, на главные роли берет знакомых и родственников. Если отрицательный – за бутылку ангажирует личностей, которым собственная репутация уже давно по барабану. Работал он быстро, его фантазии были небанальны. В общем, редакторы его боготворили. Хотя, как утверждал сам журналист, некоторые из них кое о чем догадывались. Но закрывали глаза на вранье, потому что работал он очень тонко.

Я вышел от него просветленный. Он мог сотворить из воздуха белую мать хоть десяти черных младенцев, поманив бутылкой любую более-менее приличную бомжиху. У меня же имелась реальная родительница аж троих негритят. Теперь требовалось придать сюжету пикантность. Я спросил мою героиню, готова ли она рассказать мне новую, более правдивую историю ее жизни: а именно о трех похотливых чернокожих парнях, в разные годы сделавших ей детей и затем ушедших в закат. Тогда мне казалось, что я прошу невозможного, поэтому поставил на кон аж три бутылки водки. Каково же было мое удивление, когда героиня согласилась. Статья вышла в ХХХ, имела успех, тетку закидали гуманитарной помощью, а я получил хороший гонорар. После этого я чуть было не ушел из журналистики. Но перетерпел…

И вот я устроился в «Девиантные». Я пришел к вам с массой интересных идей, которые рвался воплотить в жизнь. Но, изложив их вам, увидел скучающее лицо. «Иди подумай еще, – сказали вы. – Мне нужно что-то вроде этого». И ткнули пальцем в очередную «сенсацию» моего «гуру». На этот раз он живописал историю пуделя, наделенного паранормальными способностями – он воем предсказывал лучшее время для зачатия ребенка. И пес, и его хозяйка были «подсадными утками», я прекрасно это знал. Но вы поставили работу фантазера мне в пример… Я разозлился и поклялся устроить вам настоящее шоу.

Так появился Роман Светлов. Я открыл в себе способности гениального враля, я резвился от души. Меня поразило, с какой легкостью все «вспомнили» этого потрясающего журналиста, едва я нагнал пурги про его крутые столичные достижения. Параллельно с мифотворчеством я наваял «сенсацию» про байкальского отшельника. Я ничем не рисковал. Вымышленные мной события имели место четверть века назад, фамилий героев я не указывал, ссылаясь на «этические соображения». Фоторяд я добыл из Интернета, поработав слегка в фотошопе. Я надеялся, что вас насторожит столь развесистая клюква, и вы с презрением завернете фальшивку. Но когда я убедился, что от работы Романа Светлова вы в восторге и планируете текст в номер, я решил дать задний ход…»