«Девианты»

У Кудряшова сильно стучало сердце. На лифте он поднялся на четырнадцатый этаж. Несмотря на поздний час, в буфете было многолюдно – перед праздниками местный общепит зарабатывал деньги и не закрывался до последнего клиента. Почти все столики были заняты – народ с размахом провожал старый год. Олег обшарил буфет взглядом, но того, кого искал, не увидел.

– О, я его узнала! – от столика у окна до Олега донесся голос подвыпившей мадам – блондинки чуть за сорок. – Это же рыжик с шестого этажа! Молодой человек, солнышко, идите к нам! – и светловолосая с подружками призывно замахали ему руками.

– Девчонки, простите, я очень спешу, – бросил Олег дамам вымученную улыбку и быстро ретировался.

Он вышел на лестницу. Сегодня она не была безлюдной, как обычно. Снизу доносился тихий гул голосов: праздник отмечали не одни «Девиантные», и на каждом этаже стояло минимум по одной влюбленной парочке. Спускаясь вниз, Олег бесцеремонно заглядывал в лица встреченным голубкам. Многие стыдливо отворачивались – это были чьи-то мужья и жены, которых предновогоднее веселье случайно толкнуло в посторонние объятья. В курилке седьмого этажа Олег увидел Крикуненко и Черепа. Они о чем-то беседовали, развалившись в пластиковых креслах. В ногах у Анжелики Серафимовны стояла ополовиненная бутылка шампанского, а у Черепа из кармана пиджака торчала четверка коньяку.

– Петр Данилыч, на два слова! – от пробежки по лестнице и волнения Кудряшов тяжело дышал.

– Да что там опять стряслось, Олег? Можно хоть сегодня не говорить о работе? И потом, вы видите, я занят. Никакой деликатности! – заворчал Череп.

– И все же я настаиваю, – Олег сказал это столь решительно, что Черемшанов сразу встал и со смесью интереса и тревоги взглянул ему в глаза.

– Настаивать вы не можете, – подала пьяный голос Анжелика. – Крепостное право отменили еще в 19 веке. Так что оставьте-ка свои барские замашки.

– Тихо, тихо, голубушка, – осадил подругу Череп. – Я вижу, у Олега Викторовича ко мне действительно что-то срочное и важное. Вам лучше спуститься в редакцию. Не переживайте, мы скоро вернемся.

Крикуненко нехотя встала и, смерив Кудряшова недовольным взглядом, неуверенно зацокала к лифту. Олег встал напротив Черепа спиной к двери, словно преграждая ему путь к отступлению. Инстинктивно приняв боевую стойку, он нетерпеливо раскачивался на ногах – взад-вперед, взад-вперед.

– Ну, что у вас за дело такое срочное? – начал Череп.

– Дрель, Петр Данилыч, – Олег нервно рассмеялся. – Ванна. Лестница. Пирожки. Турция! и схватил Черемшанова за лацканы пиджака.

– Но-но-но! Руки! – затрепыхался Череп. – Что за ребусы на ночь глядя? Сказать честно, меня очень утомили ваши бесконечные нападки. А-а, все! Понял, понял, вопросов не имею! Вы же пьяны, милейший. Слышал, слышал о том, что в вас начисто отсутствует культура пития, но не думал, что до такой степени…

– Заткнись! – Олег тряхнул Черепа. – В общем, так. Ты сейчас же пишешь по собственному желанию.

– С какого это перепугу, Олег Викторович? Вы оставьте этот свой командирский тон…

– Я повторяю: или ты пишешь заявление, или дело получает широкую огласку, и ты с позором вылетаешь из «Девиантных».

– Что за бред? Какое дело? Какую огласку? Мне от людей скрывать нечего! Ой, у меня закололо сердце, – и Череп с болезненной гримасой ухватился за левую сторону груди. – Мне необходимо срочно принять таблетки. Да пусти же! Или ты хочешь, чтобы я прямо здесь скончался?

Кудряшов ослабил хватку:

– Ты меня понял, Петр Данилыч.