«Девианты»

Впрочем, поцеловать себя Юля так и не дала. Испытывая сильное влечение к замужеству, к Димону она ничего подобного не чувствовала. Чтобы как-то оправдать свою противоестественную холодность к спасителю, Колчина призвала на помощь одну из любимейших «домашних заготовок».

– Нет, Дим, я не могу, – отстранила она пылкого влюбленного. – Для меня все это слишком серьезно. Сначала мне надо узнать тебя получше…

Эти слова, которые в хмельной компании единомышленников Филатов именовал не иначе как «динамо» и «отмазы», сейчас прозвучали для него как эталон искренности, как квинтэссенция чистоты. Хотя остатками разума, ускользающего при виде плотненьких ляжечек Колчиной (халатик был-таки коротковат), он не мог не понимать, что его рыжеволосой страдалице уже далеко за восемнадцать, и все эти годы в ожидании принца она явно не держала себя на голодном пайке…

* * *

Личная воспевательница ежедневной осанны для Яблонской – Анжелика Серафимовна Крикуненко – эмоционально информировала благодетельницу о настроениях в коллективе. Уже после первого донесения о трехминутном опоздании Кориковой Яна завелась не на шутку, а уж когда Анжелика Серафимовна в лицах и красках описала ей утренний монолог Кузьмина… Не успела еще кожа посетительского кресла принять прежние очертания после костлявой задницы Крикуненко, как Яблонская потянулась к телефону.

– Ну что, Антон, так и не желаем униматься? Государственные перевороты затеваем? – набросилась она на Кузьмина, едва тот переступил порог ее кабинета. – Митингуем перед коллективом? Концепцией газеты вы недовольны, профессионализмом главного редактора – тоже…

– Да нет, Яна Яковлевна, – Антон уже успел пожалеть, что погорячился с утра. – Просто мне стало обидно за то, что мы могли натянуть «Эмские», но не сделали этого.

– Натянуть? Не много ли ты воображаешь о свом творчестве? Рядовая заметушка – а столько шуму!

– Каждый может обидеть художника, – невесело усмехнулся Кузьмин.

– А я говорю, что не позволю создавать ажиотаж на пустом месте!

– Так уж и на пустом? – повысил голос Антон. – Скажите тогда, пожалуйста, кто для вас не пустое место, и какие тексты вы не считаете проходными заметушками.

– К счастью, есть человек, читать которого – всегда одно удовольствие!

– А, мифический Роман Светлов, – Кузьмин сделал скучное лицо. – Который неизвестно кто, неизвестно откуда и пишет для кого угодно, только не для нас.

– Лично мне отлично известно, кто он такой и откуда, – Яна поднялась из кресла и теперь смотрела на Кузьмина сверху вниз. – А то, что две его статьи вышли не у нас… да вам даже в голову не приходит, что это так задумано! – и она презрительно хмыкнула.

– Ах вот как? Хорошо, подождем, чем закончится эта ваша мега-турбо-интрига. Но меня, собственно, мой текст интересует. Он выйдет завтра?

– А не кажется ли вам, что вы много на себя берете? – Яна уперла руки в бока. – Ваше дело какое? Получить задание, отписаться и сдать текст. А уж когда он выйдет – это я как-нибудь без вас решу. Захочу – вообще не выйдет. Я не обязана тащить в газету все, что вы мне настрочите. Ваш уровень пока что очень и очень слаб…

– Да? А вы знаете, что Карачарова каждую планерку с обсуждения нашего номера начинает? Слышали, что Пащенко по нашей газете мастер-классы для своих проводит? А вы все твердите, что мы олухи и бездари!

– Вы воевать, что ли, со мной задумали?

– Воевать? Что вы, Яна Яковлевна. Я работать хочу, а не воевать. Жаль только, что вы у себя в редакции талантов не видите, а каких-то левых варягов привечаете и восхваляете не по заслугам. Откройте уже глаза-то!

– Я знаю, что мне делать! Выискался мне тоже профсоюзный лидер! Разговор окончен, ступайте на рабочее место.

Кузьмин вышел из кабинета, но через пару секунд снова открыл дверь.

– Ну, еще что-то вспомнил? – пренебрежительно бросила ему Яблонская.

– Вспомнил-вспомнил. И вы тоже очень скоро вспомните наш сегодняшний разговор, и поймете, как я был прав. Но сейчас вы упоены властью, мните себя непогрешимой, а людей считаете мусором. Если срочно не пересмотрите взглядов на жизнь – ждите больших неприятностей.

– Я не поняла, ты мне угрожаешь что ли? – голос Яны слегка дрогнул.

– Предупреждаю.

– Знаете что, Антон? Идите проповедовать в корреспондентскую. Там вы, кажется, смогли создать себе имидж борца за права униженных и оскорбленных. Но я-то вижу куда глубже, кто вы есть на самом деле.

– Но не глубже, чем я вас, – и Кузьмин закрыл дверь.