Девять братьев (сборник)

Самолеты подошли к южному берегу озера, пересекли береговую черту, замерзший Ладожский канал и пошли низко над лесом. Лес был дрянной, болотистый – осинник, ольшанник, и сквозь голые прутья сверху можно было разглядеть то засыпанную снегом красноармейскую землянку, то бойца в тулупе, глядящего вверх, то траншею, то ряд гранитных надолб, то походную кухню, выкрашенную в белый цвет. В эту редкую болотистую поросль вклинивались длинные языки елового леса, похожие сверху на темно-зеленый бархат. А что скрывалось там, под этим бархатом, разглядеть было невозможно. В одном месте бархатный полог этот несколько вздымался кверху, и Никритин догадался, что это и есть холм, который они на своих картах отметили в квадрате «В».

Рассохин внезапно вырвался вперед и круто полез вверх. Остальные самолеты отстали от него и широким кругом пошли в стороне от холма, чтобы их не заметили. Самолет Рассохина лез все выше и выше, оставляя за собой в морозном воздухе тонкий белый след. С холма потянулись к нему еле видные при солнечном свете перекрещивающиеся нити трассирующих пуль. Облачка зенитных разрывов, сразу по три, возникали то впереди него, то сзади. Как раз этого Рассохин и добивался. Он хотел узнать, где расположены огневые точки немцев.

Самолет Рассохина, уменьшаясь в вышине, блестел на солнце. Когда пулеметные струи или разрывы снарядов слишком приближались к нему, он внезапно делал прыжок в сторону. Но не уходил. Можно было подумать, что он растерялся и от страха мечется на одном месте. Порой он срывался вниз, переворачивался, и тогда казалось, что он подбит, падает. Но, перевернувшись, он снова выпрямлялся и снова лез вверх.

Все это продолжалось минуты три, не больше. А затем Рассохин, которому как бы наскучила эта игра, пошел, не обращая никакого внимания на пулеметные струи, прочь от холма, вниз.

Немцы потеряли его из виду. Он вернулся к своей эскадрилье и повел ее на штурмовку.

Эскадрилья неслась над самыми верхушками леса.

Никритин мельком видел под собой красноармейцев, ползущих по снегу к холму, перетаскивающих пулеметы. Они готовились после штурмовки пойти в атаку. Холм стремительно приближался.

Летчики низко прошли над ним и прочесали его огнем своих пулеметов от края и до края. Немцы не ожидали удара, и ни один выстрел не раздался в ответ. Между елями на склоне Никритин увидел ряды траншей и солдат, стоявших в строю на снегу. Когда он, нажав на гашетку, прошел над солдатами, они повалились, как кегли. Наконец зенитки начали беспорядочно бить в небо. Но холм был уже позади.

Так кончился первый заход. Теперь уже подойти к холму скрытно было невозможно, и следующие заходы они делали сверху, с пикирования. Огромное колесо в тысячу метров высотой крутилось над холмом. Один за другим низвергались они с высоты между струями трассирующих пуль и дымками разрывов. Один за другим уходили вверх, чтобы оттуда снова ринуться вниз. В этом кружении самыми опасными были мгновения выхода из пике, подъема, когда скорость гасла и самолет медленно полз на высоту, подставляя свой хвост зениткам.

Никритин мчался вниз вслед за Рассохиным. Никритина с такой силой прижимало к спинке, что казалось, грудная клетка не выдержит и сплющится. Рассохин начинал стрелять только в самом низу, и Никритин стрелял, достигнув как раз той высоты, с которой стрелял Рассохин. Рассохин выходил из пике над самыми вершинами елок – и Никритин выводил свой самолет из пике как раз в том же месте. Подымаясь, Никритин видел, как товарищи неслись вниз по его следу.

Они все начинали стрелять и выходили из пике на той самой высоте, где стрелял и выходил из пике Рассохин, все, кроме одного. Один самолет начинал стрелять раньше и выходил из пике значительно выше, чем остальные. Он лез вверх, когда между ним и елками было еще метров полтораста. Никритин раза два заметил это.

«Кто? – подумал он. И сразу узнал. – Алексеев! Вот странно…»

Но тут же забыл об этом. Они шли на холм в последнюю атаку. Рассохин пикировал прямо на зенитную батарею, досаждавшую им все время. Батарея била ему навстречу, но он несся слишком быстро, и зенитчики не успевали менять высоту прицела. Он полил батарею из пулеметов, и она сразу замолчала.

Никритин тоже дал очередь по батарее, но тут же заметил в стороне, на южном склоне холма, огромный трактор-тягач, который стаскивал в лощину большое орудие. Вокруг двигались люди, прячась под елками. Никритин развернулся и ударил по тягачу, по орудию и по людям.

Рассохин уже ушел вперед, мчась низко, над лесом, – и Никритину пришлось его догонять. Внизу он видел, как красноармейцы выбегали из ольшанника и, пригибаясь, устремлялись к холму. И вдруг несколько легких толчков, удар по груди, по руке, по плечу – и словно крупный дождь пробарабанил по самолету.