Девять девяностых

Вот же я, иду по твоим мостовым, тротуарам, иногда наступаю на канализационные люки, а иногда и на что похуже.

Зачем вспоминать Екатеринбург?

Надо же, какие они длинные, эти Елисеи. Просто какие-то нескончаемые.

В витринах — столько ярких платьев. Оранжевые, розовые, зеленые.

— Мы ждем, когда пройдет эта мода, — высокомерно сказала однажды мадам Наташа. Она, как все истинные парижанки, признавала только серый, черный, синий, белый и разве что капельку красного. На донышке, как вино на пробу.

Ада едва ли не до самого Дефанса дошагала в этот день. Устала хуже, чем в будни, стерла ноги туфлями, которые ей отдала всё та же мадам Наташа. Она взяла несимпатичную моду сбагривать Аде свои старые вещи: размеры у них совпадали, вкусы — категорически нет. Ада любила удобные, уютные вещи с небольшим количеством придури. Наташа была леди, и когда Ада надевала — а куда деваться? — ее вещи, то весь Париж говорил ей: «Мадам!».

Мозоли заживали долго, даже сейчас еще побаливают — хотя она в удобных ботинках. Они с Оленью купили себе одинаковые ботинки в коммерческом магазине на Пушкина, правда, у Олени — на два размера больше. Стоит Ада в этих удобных ботинках, рядом с уличным телефоном, — и думает, ехать на встречу к Дельфин или не ехать?

Париж пожимает плечами так, что деревья ахают и стонут.

«И каждый дом на набережных Сены»

Разумеется, она поехала.

Не так и много здесь развлечений; друзей — и вовсе мало.

Друзья, за исключением Паскаля (а он еще ребенок, потому не в счет), у Ады здесь — женщины.

Может, прав был Андре Бретон и зря она копила к нему вопросы?

Может, Париж — действительно женщина?

Ада много раз вспоминала того студента, с которым они переглядывались, вместо того чтобы ей пить кофе, пока не остыл, а ему — слушать своего научного руководителя.

Честно сказать, она специально заходила потом в это кафе недалеко от Сорбонны, но не встречала там больше ни студента, ни научную даму.

У Парижа много прозвищ.

Панама.

Парижск.

Памплюш.

Город света.

Модная столица.

А еще все считают, что Париж — город любви.

Ада здесь уже полгода — и сердце ее может вместить еще какое-нибудь чувство. То есть Париж никуда не денется, она его по-прежнему любит.

Но как-то глупо жить здесь одной.

Она вспоминает много и подробно свою несчастную любовь. Силится представить того мужчину в Париже — не получается. Они с Парижем не подходят друг другу.

Тогда Ада мечтает о том, кого еще нет.

В мужчине ей важны в порядке убывания:

— ум, — рост, — сдержанность, — красивый голос, — и пусть он хотя бы чуть-чуть знает русский.

О таких мелочах, как сексуальная совместимость и медицинская страховка, Ада не думает. Она так молода, что искренне верит: это мелочи, и всё, что нужно, появится со временем.

В назначенный день Ада надевает наименее элегантные Наташины обноски — черные брюки (катышки в промежности незаметны, если не щупать — а кому ее здесь щупать?) и серый свитер с линялыми пятнами под мышками. В химчистках эти пятна осуждающе именуют «закрасами». Но если не размахивать руками, как она когда-то давно, в позапрошлой жизни, советовала Олени, всё вместе выглядит вполне прилично. Уральские ботинки и халявный макияж из «Сефоры» тоже, конечно, добавили шарму. Вуаля!

Дельфин с друзьями ждут в назначенном месте. Какой все-таки гадкий район! И друзья у Дельфин такие, что, будь Ада ее мамой, она бы тоже посадила дочь под домашний арест. Ухватки бандитов, но при этом все они аккуратные, как гимназистки. Один парень не попал окурком в урну — подошел, поднял, исправился. Для бывшей жительницы Екатеринбурга, где по сей день принято открывать дверцы машины и харкать на мостовую, — это был, конечно, культурный стресс.

И еще ужасно смешно и мило, что все эти малолетние хулиганы говорили на французском — даже панк с гигантским розовым гребнем на голове. Картинка и звук так не подходили друг другу, что Ада хохотала не меньше, чем над фильмом «Пришельцы».

— Ты зачем смеешься? — почему-то с кавказским акцентом спросила Дельфин. — Тебе мои друзья смешные?

— Нет, они классные, — испугалась Ада. — Я просто очень рада познакомиться.

— Мне уже пора, — сказала Дельфин. — Иначе мать опять оставит без карманных денег. Пойдешь со мной или побудешь с ребятами?

— С тобой, — сказала Ада. Она хотела есть, вдруг Дельфин пригласит на ужин?

— Мы с мамой встречаемся в «Шартье». К ней какие-то подружки приехали, а она всех туда водит на ужин. Хочешь с нами?

Ресторан «Шартье» с улицы не разглядишь — название и неоновая стрела показывает куда-то во двор. Мало ли куда она показывает? Ада в жизни бы не додумалась пойти в том направлении.