Девять дней, которые потрясли мир

Брат старше меня на пять лет, и Золотарев с ним и другими старшеклассниками в походы ходил. Однажды и я в году 1958-м с ними в поход попал недели на полторы. Впечатления самые яркие. Золотарев там все организовывал по-военному. Армейские гимнастики: советская, немецкая. Метание ножей (здесь и далее выделено мной С. В.). Вечером у костра гитара, песни. Золотарев был очень веселым, подвижным, но имел некую странность. Мог минут на 20, на полчаса сесть, уставившись в одну точку, глубоко задуматься и от всего отключиться.

Обратили внимание на выделенное? И вот уже 22 октября 2020 в «Комсомолке» появляется такой пассаж (орфография сохранена):

…в делах 8 саперной армии находим приказ: «20 марта 1942 года начальник штаба приказал: 23 и 25 Саперным бригадам выделить по три автомашины и по одному бойцу на каждую машину в распоряжение полковника тов. Старинова. Подать выделенные автомашины в Ростов-на-Дону угол Буденновского и ул. Максима Горького к 9 часам 21 марта 42 года. Автомашины должны быть оборудованы под перевозку мин».

Напомним, Семен указывает, что укреплял оборону Ростова с февраля по март. А что если в марте 1942-го Семен Золотарев попадает к полковнику Старинову и проходит диверсионную школу? Геройствует в тылу врага до середины 1943 года? Потом почему-то возвращается в понтонеры. Но знакомство со Стариновым привязывает Золотарева к спецслужбам.

Это объясняет отчасти, почему он никогда не рассказывал о войне, как и где научился мастерски метать ножи. Ведь для понтонера и зенитчика — это не самый необходимый навык.

Всего одно слово — «мастерски» — и кардинальным образом привычная мальчишеская игра в метание ножей во все, что ни попадя, превращается в диверсионный конкретный навык. А откуда эта информация? Со слов его бывшего ученика Александра Казанцева, который полторы недели был с Золотаревым в походе, что они метали ножи. Ну так и автор этих строк в походах метал ножи. И будучи дневальным под «грибком» от нечего делать метал штык-нож от АКМ в этот самый грибок. Разными способами. И иногда втыкал! Но никаким диверсантом автор не является, что вполне можно доказать документально.

Спросите любого мальчишку — все они во дворе, в лесу, в парке бросали ножи, представляя себя непобедимыми героями. Но далеко не все они оказывались диверсантами.

Ну и «никогда не рассказывал о войне»… Ни один настоящий фронтовик о войне особо не распространялся. Мой тесть, прошедший войну с 1942 до 1945, закончивший ее в Берлине лейтенантом с орденом, только отмахивался от моих расспросов, и всего один раз на 9 мая, выпив, рассказал, как они с другими новобранцами дрожали от страха в каком-то сарае. Все! Да и дядя мой, упоминавшийся уже командир взвода минометной разведки, о войне никогда не говорил. Однажды с другим родственником, пилотом ИЛ-2, сцепились по поводу действий авиации на фронте. И все. Про его подвиги я узнавал от других людей, от него — никогда. Разве что сообщил мне, мальчишке, (опять же выпив на 9 мая и смотря очередной советский фильм «про войну»), что у немцев T-II был полное говно, как и T-III, и что только T-IV был немного похож на танк. Никогда о войне не говорил папин одноклассник, потерявший руку, не говорил муж маминой сослуживицы, потерявший ногу, да вообще никто из тех, кто был на фронте. Именно на фронте. На все вопросы замолкали, уходили в себя, отмахивались. Так что то, что Золотарев не любил говорить о войне, ничего не доказывает, кроме того, что он действительно воевал. Только и всего.