Девять дней, которые потрясли мир

Ну и забавно сочетание «настроение у всех хорошее» с «он ругается все время» (думается, про Дорошенко). Если «сожгли его фуфайку», то ругань вполне оправдана, хотя фуфайку она не вернет, конечно. Обратили внимание? «Юрка», «Юркины варежки», «пилили с Юркой дрова» — при этом Юдин — «Юра», а не интимное «Юрка». Так что даже «ругается» воспринимается, как милый штрих к близящемуся примирению. Типа, сожгли мы милому фуфайку, а он ругается, глупышка, такой сердитый!

А без запасной фуфайки (то есть, без запасного ватника, которые туристы тоже с собой тащили), чья бы она ни была, зимой не сахар. Проглядели дежурные (Николая Тибо-Бриньоля «не заставили дежурить» — так вместо него заставили самых безответных, что ли?!), сожгли необходимую вещь. Да еще и позируют в ней! Можно умиляться этому, но у меня никак не получается.

В общем, плохо в группе. И если учесть близкую трагедию — то очень плохо. Помните, мы говорили о неудачном подборе членов команды? Вот оно когда стало отыгрываться. А конец, как ни печально, наступит вот-вот. Последние записи в дневниках…

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ. 31 ЯНВАРЯ 1959 ГОДА

ОБЩИЙ ДНЕВНИК ГРУППЫ

31 января 1959 г.

Сегодня погода немножко хуже — ветер (западный), снег (видимо, с елей) ибо небо совершенно чистое.

Вышли относительно рано (около 10 утра). Идем по проторенному манси лыжному следу. (До сих пор мы шли по мансийской тропе, по которой не очень давно проехал на оленях охотник.)

Вчера мы встретили, видимо, его ночевку, олени дальше не пошли, сам охотник не пошел по зарубках старой тропы, по его следу мы идем сейчас.

Сегодня была удивительно хорошая ночевка, тепло и сухо, несмотря на низкую температуру (- 18° -24°). Идти сегодня особенно тяжело. След не видно, часто сбиваемся с него или идем ощупью. Таким образом проходим 1,5–2 км в час.

Вырабатываем новые методы более производительной ходьбы. Первый сбрасывает рюкзак и идет 5 минут, после этого возвращается, отдыхает минут 10–15, после догоняет остальную часть группы. Так родился безостановочный способ прокладывания лыжни. Особенно тяжело при этом второму, который идет по лыжне, торенной первым, с рюкзаком. Постепенно отделяемся от Ауспии, подъем непрерывный, но довольно плавный. И вот кончились ели, пошел редкий березняк. Мы вышли на границу леса. Ветер западный, теплый пронзительный, скорость ветра подобна скорости воздуха при подъеме самолета. Наст, голые места. Об устройстве лобаза даже думать не приходиться. Около 4-х часов. Нужно выбирать ночлег. Спускаемся на юг — в долину Ауспии. Это видимо самое снегопадное место. Ветер небольшой по снегу 1,2–2 м толщиной. Усталые, измученные, принялись за устройство ночлега. Дров мало. Хилые сырые ели. Костер разводили на бревнах, неохота рыть яму. Ужинаем прямо в палатке. Тепло. Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра, сотне километров от населенных пунктов.

ДЯТЛОВ

Символично, что последняя запись сделана руководителем группы. В принципе, понятно, что это случайность, никто же не знал, что эта запись станет последней, но все равно символично.

И, возможно, это самая важная запись для понимания случившегося. Пойдем по порядку.