Девять граммов пластита

Арслан остался на чердаке один. Он чувствовал себя растерянным. Он даже не слышал, как и когда ушли его соседи – этот русский недоносок Серега и выпендрежник Стив, который только и умеет, что распоряжаться. А сам небось ни одной бомбы не взорвал реальной, такой, чтобы после взрыва на камнях и деревьях остались лохмотья вражеского мяса. Сопляк. Не мужчина.

Мужчина. Для Арслана это был единственный возможный комплимент. Быть мужчиной являлось целью и смыслом существования. Так повелось из века в век. Он помнил рассказы деда, помнил наставления отца: «Можно все, только надо оставаться мужчиной. Всегда и при любых обстоятельствах». Первое слово, услышанное Арсланом, было «мужчина». «Ты мой маленький мужчина», – шептала ему мать. «Ты мужчина, терпи», – говорила бабушка, когда он падал с дерева или прибегал с разбитой коленкой.

Мужчина не должен плакать. Мужчина не может быть слабым. Мужчина держит слово, если он дал это слово своим.

«Свой» – второе ключевое слово. Как и почему надо отличать своих от чужих, Арслану втолковывали с детства. Своему можно верить, чужому нельзя, у своего нельзя украсть, своего нельзя убить. Эти заповеди не имели никакого отношения к традиционным: «не укради», «не пожелай жены ближнего», «не убий». Специалист по этнопсихологии первобытных народов сказал бы, что моральные установки Арслана восходят к эпохе военной демократии, когда выжить можно было только вместе, когда слово «чужой» и уж тем более слово «другой» заменяли понятие «враг». В те достославные времена молодежь, чтобы добиться уважения, ходила в набеги на соседей. Уважение измерялось количеством отрезанных голов, угнанных овец и лошадей. Добытое в бою богатство тратилось на пиры для соплеменников, что тоже способствовало укреплению авторитета. И было святое правило – для своих одно, для чужих другое. Так было в Шотландии и в отрогах Гималаев, так было на среднеевропейских равнинах и за Дунаем. Всюду было. Кое-где осталось.

Если бы Арслан услышал эти высокоумные рассуждения этнопсихолога, он, скорее всего, обиделся бы, прежде всего потому, что его назвали первобытным. Он учился в школе и помнил картинку из учебника истории: возле костра греется веселая первобытная семья – мама, папа и детеныш, все трое с ног до головы покрыты шерстью, лбы скошенные. Зачем же так называть Арслана? Незачем. И вообще, зачем вести длинные беседы, рассуждать и сомневаться, когда следует действовать?

Именно поэтому Арслану скучно было учиться и нравилось воевать. Вот и здесь, на этом дурацком чердаке в дурацком городе, он страдал и маялся, и уроки надменного Стива ничуть его не развлекали. Он приехал, потому что так велел командир, приказы которого надо выполнять. А дело было всего лишь раз, когда человек, которого идиот Серега называл хозяином, распорядился подчистить концы. Две недели бездействия и два часа дела. КПД для мальчишек. Арслан же – мужчина с рождения.

Исчезновение Стива и Сереги его ничуть не обеспокоило. Нервничать, переживать, подозревать? С какой стати? Будет реальный повод для беспокойства, тогда и надо снимать проблему. Все остальное – рефлексия.

Разумеется, Арслан так не думал, он и не ведал, что есть такое слово – «рефлексия». Он просто жил по этим правилам. Арслан встал, оделся, сделал чай и лег обратно, уже одетый. Если нельзя действовать, надо отдыхать. Первая заповедь на войне.

Отдыха не вышло. Кто-то постучал в дверь.

Следуя строгой инструкции, Арслан должен был затаиться и сделать вид, что чердак пуст. Но стучавший знал условный сигнал. К тому же Арслана бросили без объяснения причин, что тоже противоречило инструкции. Зачем же отказывать себе в небольшом развлечении? Арслан пружинисто вскочил с узкого дивана и открыл дверь.

На пороге стояло именно развлечение. Давешняя девица в черных колготках и черной коротенькой юбке, открывающей довольно увесистые ляжки.

– Привет? Не скучно?

– Не знаю. – Арслан отступил в глубь комнаты, приглашая девушку войти.

Она воспользовалась приглашением – продефилировала туда-сюда два раза, покачивая бедрами. Ступала медленно, провоцируя атаку. Уставший от безделья Арслан, не раздумывая, атаковал. Начал с разведки боем – схватил неугомонную барышню за плечи и притянул к себе. Она улыбнулась и обвила его шею руками. Далее все шло как по маслу. Быстро, споро и без сантиментов. Черный с серебром свитер Риты полетел в сторону, потом она, поиграв бедрами, скинула юбку, чем довела Арслана, не видевшего женщин больше двух недель, до полного исступления. Что было дальше, он помнил не четко, но ему понравилось…