Девять и одна жизнь

I

Самозванец

– Нам надо поговорить, – заслышав эти слова, Денис плотнее вжался в кресло, где сидел в раздумьях. Вот же дался ей этот штамп! Как будто жизнь без него не имеет смысла. Сколько раз об этом заходила речь, и каждый раз это выводило его из равновесия. Ведь все и так прекрасно – разумеется, относительно, – что это изменит, кроме как в худшую сторону. Но все оказалось хуже. Гораздо хуже.

– Мне звонила Оля, – она сделала паузу, подбирая слова. Тонкие пальцы мяли и заламывали друг друга. Внезапно она разрыдалась.

– У нее нашли лейкемию. – светло-русые волосы судорожно тряслись, и Денис тотчас подскочил к Марине, заключив ее в объятия. – Пока… всё еще не так плохо, прогноз положительный. Но нужны деньги. Много. – тон снова дрогнул и подскочил к верхним нотам на последнем слове.

– Это точный диагноз? Может, тут какая-то ошибка. Пусть проверится еще раз. Зуб даю, всё не так плохо.

– Нет, нет… Нет. Она ездила делать анализ повторно, и…

Денис не знал, что сказать, только обнимал и гладил, ожидая продолжения. Он стоял на обочине автобана, где летали мысли, и ни одну из них невозможно было ухватить, разглядеть, ощутить.

– Ты знаешь, у меня больше никого нет из родных. Я не знаю, где столько достать. Но я не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось! Не прощу себе. Она не справится сама. – Наконец договорила она.

– Не переживай, мы что-нибудь придумаем, – только и смог произнести Денис.

– Кто придумает? Ты? – она резко развернулась, сбросив оковы его объятий, и уставилась с выражением такой горечи, что он ощутил, что ему нужно будет неделю класть в чай по шесть ложек сахара, лишь бы перебить этот вкус. – Банк ограбишь? Ты даже о нас еще не задумался.

Марина отвернулась и вновь залилась слезами. Банк грабить ему не хотелось. Удар по самому больному. Он непроизвольно опустил руки, но затем скрестил их на груди, но было уже поздно – лезвие торчало у него из-под ребер. Нет, это чертовски больно, когда женщина в тебе сомневается, но еще больнее, когда она, в общем-то, права.

***

Фриланс. Какое красивое, манящее слово. Но не тогда, когда ты посредственный кодер и это единственный твой способ выживания.

С последнего места работы его выпихнули вместе с кучкой таких же неудачников, отмазавшись сокращением штата. Хотя бы не так обидно. В маленьком городке дела шли туго, и половина знакомых Дениса, не выдержав давления тесных, грязных и мрачных улиц, подались по столицам. Он бы тоже сдернулся, еще тогда, давно, при первой возможности, но однажды вынырнув из закоулков собственного разума, он встретил ее. И завертелось…

Вдвоем сложнее бросить все и сменить одни перекрестки на другие, более просторные и многолюдные.

Фриланс помогал иметь хоть какой-то хлеб, но этот способ заработка сложно назвать стабильным. Периодически приходилось сталкиваться с обманом, с вильнувшими и скрывшимися хвостами заказчиков, и тут уж ничего нельзя было поделать – такова специфика. А встраивать бэкдоры и рушить все на корню, если все пойдет по худшему сценарию, Денис еще не привык и всеми силами старался убеждать себя в недостойности этого действа. Но с последним разом вера в очередной раз пошатнулась, и что-то внутри него начало меняться.

Она абсолютно спокойно воспринимала его нестабильные доходы, как будто совершенно ничего не поменялось в их отношениях, и он думал об этом с благодарностью. Хотя, возможно, волны невысказанности бились о берег ее разума, порой Денис совершенно не знал, какие демоны в ней могли таиться. Марина вообще была характером холодна и нечасто выражала чувства, но зато каждое их проявление заставляло трепетать и внутренне плясать от неописуемого счастья. Когда в светлых глазах зажигалась теплота, сконцентрированная лучом в прямом взгляде, как будто стекло разбивалось внутри него и сладостно рушилось осколками вниз, в глубину живота, разметав свет по всем стенкам. В основном эти зеркала были такими, какими им и положено быть из-за своего оттенка – холодными и леденящими душу своей кажущейся неприступностью, но он знал, что его любят, пусть и неумело, неуклюже, – ведь она же с ним, несмотря ни на что. Но может быть, ему лишь хотелось так думать. Друзья Дениса за глаза звали ее вяленой воблой и, гогоча, убеждали его, что для полного счастья не хватает только цистерны с пивом. Но зная, как она иногда умеет проявлять чувства, он многое был готов простить за такую холодность.