Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3

– Хотелось бы мне, но нет. Я бы не отказался отдохнуть в Речном храме и выпить чаю.

– Когда я закончу с этим, – кивнул Чангэ на начатую могилу, – я покажу тебе Речной храм.

Старик поглядел на волокушу, на кладбище, на разрытую землю и заметил:

– Ты мог бы вырыть могилы, используя духовную силу, так было бы быстрее.

– Это было бы неуважением к умершим, – неодобрительно сказал Чангэ.

– Значит, мне придётся ждать, пока ты закончишь? – несколько сварливо спросил старик.

Чангэ перебросил ему мотыгу:

– Если ты мне поможешь, мы управимся вдвое быстрее.

– Заставлять старика? – возмутился старик.

– Я знаю, что ты не старец, – сказал Чангэ, беря с волокуши ещё одну мотыгу, – может, сбросишь уже…как это у вас называется?.. личину?..

Старик захохотал, его смех из скрипучего старческого стал звонким.

– И всё-то эти небожители знают, – пожаловался Юн Гуань, становясь самим собой.

Чангэ оглядел его с придирчивым вниманием. Кто этот незнакомец, он так и не понял, но в том, что миру смертных он не принадлежит, Чангэ не сомневался.

– Заставлять меня трудиться – просто возмутительно! – сказал Юн Гуань, разглядывая мотыгу. – Как называется это смертное орудие?

– Мотыга.

Юн Гуань поглядел на него, на его потрёпанную одежду, на запыленные сапоги…

– Да-а-а, – протянул он скептически, – удивительные дела происходят в мире смертных. Небожитель такого ранга выглядит и ведёт себя, словно…

– Я даос, – прервал его Чангэ, хмуря брови, – сейчас я в смертной оболочке. Сомневаюсь, чтобы это ускользнуло от твоего взгляда. Зачем говорить бессмыслицу? Иди своей дорогой и не мешай мне, а если собираешься остаться, так замолчи и работай. Нельзя оставлять трупы без погребения слишком долго, они притянут злых духов. – И он продолжил копать могилу, перестав обращать внимание на Юн Гуаня.

Тот, сощурившись, некоторое время наблюдал, как Чангэ взмахивает мотыгой и опускает её на каменистую почву. Он казался привыкшим к тяжёлой физической работе. Одежда пропиталась потом и прилипла к телу, слишком худому для существа такого ранга.

– Ты, я гляжу, лишь недавно оправился от болезни? – спросил Юн Гуань.

Чангэ и головы не повернул. Мотыга продолжала разбивать землю, взмахи были мерные, тяжёлые, углубление в земле росло.

– Одежда залатана, задубела от пота, – продолжал Юн Гуань, говоря таким тоном, точно разговаривал с кем-то невидимым, а не обращался к Чангэ, – поди, на руках ещё и мозоли от физического труда… Этот небожитель из ума выжил. Твой брат живот от смеха надорвал бы, если бы увидел, во что ты превратился!

Всплеск духовной силы, волной раскатившийся от Чангэ в сторону Юн Гуаня, ударил ему в лицо. Он прикрылся рукавом, сощурился. Чангэ опустил мотыгу и смотрел в его сторону. Глаза у него были похожи на два куска гранита.

– Можешь ему об этом рассказать, – произнёс Чангэ ледяным тоном, – тогда вы оба вдоволь насмеётесь. Но если ты продолжишь говорить при мне о нём и отвлекать меня от работы…

– То что? – с нескрываемым любопытством спросил Юн Гуань.

– Я закопаю тебя вместе с ними, – ответил Чангэ, кивнув на волокушу. – Сэкономлю тебе время, чтобы ты не утруждал себя вознесением.

Юн Гуань расхохотался, перехватив живот руками. Чангэ, хмурясь, снял платок с лица, и Юн Гуань тут же перестал смеяться. В лице Чангэ виделась красота и величие сродни горному потоку. На своего брата он нисколько не походил.

Юн Гуань недовольно подумал, что понимает отчасти выбор Шу Э. Но это вовсе не означало, что он собирается его одобрить!

[302] «Сварливая тёща» в Речном храме

Юн Гуань всё же соизволил присоединиться к работе и, пока Чангэ копал одну могилу, успел выкопать три. Обладая просветлённым сознанием, Чангэ смог разглядеть, как это происходило, хотя голова у него всё-таки закружилась.

– Ты управляешь временем, – утвердительно сказал Чангэ.

– А ты неглуп, – с усмешкой сказал Юн Гуань.

Чангэ на мгновение сузил глаза, но говорить на это ничего не стал.

Вечный судия, отойдя в сторону, наблюдал, как Чангэ перетаскивает трупы в вырытые ямы, забрасывает их землёй и насыпает сверху невысокие холмы. Он окинул взглядом бесконечные ряды подобных относительно свежих холмов.

– Всех их похоронил ты?

Чангэ не ответил. Он уже зажёг палочки благовоний и, встав на колени, читал заупокойные молитвы.

«Как заправский даос, – подумал Юн Гуань, покривившись. – И что Шу Э в нём нашла? Он невероятно скучен, насколько мне видится».

Чангэ собрал мотыги, завернул их в соломенную циновку, и, привязав к волокуше, легко поднял, и понёс её, удерживая под мышкой. Юн Гуань последовал за ним.

– Я предупредил насчёт мора, – ровным голосом сказал Чангэ. – Не взыщи, если заболеешь.

Вечный судия пренебрежительно фыркнул:

– Болезни мира смертных меня не коснутся.

«Говорит так же, как Шу Э», – подумал Чангэ.

Сердце его сжалось, наполнилось тревогой. Куда ушла Шу Э? И откуда пришёл этот?

«Он знает обо мне и о моём брате», – подумал Чангэ, хмурясь.