Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)

- Философия потребления. Любимая тема Олега. Требуя большего, незаметно скатываешься в яму. Яму без нет дна. Все эти кредиты, бонусы, ставки, финансовые аферы. А в итоге будет плохо всем. Наступит кризис потребления. Так думает ваш муж.

- Бывший муж.

- Хорошо, так думает ваш бывший муж.

- Вы с ним не согласны?

- Ерунда все это. Плевать на Шекспира, если хочешь срать. Человек создан для красивой, вкусной и удобной жизни. Дауншифтинг - для неудачников. Если говоришь, что тебе ничего не надо, то у тебя ничего и не будет. Не может быть художник голодным! Не может и не должен! Если день и ночь думаешь о том, сможешь ли купить хлеба своему ребенку, ни черта не создашь.

- И что вы теперь намерены делать?

- Жить. Ровно столько, сколько отмерено. И постараюсь получить удовольствие.

- Вы позволите?

Он сразу понял.

- Пожалуйста.

Откинулся в кресле и закрыл глаза.

Та же ярмарка. Но это я уже видела. Набралась смелости и побрела к черной полосе. Узкая тропка. Колючие лапы елей. И тишина. Звенящая, напряженная. Пробиралась вглубь, отводя тяжелые зеленые лапы. Дальше — бурелом. Выворотни. Сучья, готовые продырявить босую душу. Темнота и страх. Я наклонилась: под мертвыми черными ветвями - зеленые ростки. Тонкие, слабые, но они были повсеместно. С каждым мгновением их все больше. И они очень хотели жить.

Имела ли я право сказать ему, КАК это сделать? Не знаю. Но я сказала. Точнее, подсказала. Ростки благодарно потянулись вверх, стало чуть светлее.

Я осторожно вышла, стараясь не причинить боли.

Марычев спал. Блаженно и умиротворенно.

Будете жить, Марычев.

СЕДЬМОЙ

- Вы оказались правы, - сказал постаревший на чужую жизнь Сергей Леонидович. — Я выжил. Мы ведь с вами после того разговора так и не виделись?

- Не пришлось.

- Да, закрутилось как-то все. - Он помолчал. — Маша сгорела очень быстро. Но умерла счастливой, точно знаю.

- Вам тяжело это далось.

- Очень. Долгое время чувствовал себя убийцей. Расскажи кому — сочтут сумасшедшим.

- Если вдуматься, безумны все вокруг. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Считайте, у вас норма.

- Самое сложное было заставить себя спать с ней. Ничего не чувствовал. Только механику процесса. Туда-сюда, туда-сюда. Она же очень старалась. Последняя просьба умирающего — начать все сначала. Кто устоит? Но в какой-то момент все изменилось. Я стал сильнее, она слабее. Мы поменялись местами.

- Так и должно было быть, - мягко ответила я. — Не стоит переживать. Все в прошлом. Вы хотели выжить — и выжили.

- Но откуда вы про это знали? Что будет так?

- Никогда не слышали про обмен энергией во время секса? Не интересовались даосским практиками?

- К своему стыду, нет. То есть тогда — нет… Вы подсказали. До остального сам дошел. Интуитивно. Сидел в кабинете и думал о том, что будет дальше. Меня возбудила неизвестность. Странное чувство — еще ничего не решено, ничего не известно, но ты знаешь, что все теперь будет хорошо. Вошла секретарша. Я приказал закрыть дверь и занялся с ней сексом. На столе. Как ее звали? Вика? Аня? Не помню. Секс был бурным, животным. И она очень быстро достигла оргазма. Она всегда хотела меня. Мы кончили вместе. Я заглушил ее крик поцелуем и почувствовал это.

- Что именно?

- На сотую долю секунды она стала мной, а я — ею. Это было… - в его зрачках мерцали снежинки, - это было великолепно!

- А что случилось с вашей… партнершей?

- На следующий день заболела. Взяла больничный. На неделю. Потом мы снова заперли дверь, и все повторилось. Было лучше, дольше, совершеннее, что ли… И она снова заболела. Уже на две недели. Я сопоставил кое-какие детали и понял.

- И вернулись к жене.

- Я занимался с ней сексом через не могу, через не хочу. Тратил все свои силы, чтобы привести к оргазму, и когда она кончала, приникал к ней поцелуем. И пил этот крик, принимал ее дрожь, ее пульс, биение сердца. И становилось легче.

- Вы забирали ее энергию — ИНЬ, сильную, живительную. Взамен отдавали свою — ЯН, пусть и мужскую, но больную и немощную.

- Неравноценный обмен, да? — осклабился он. — Убийство на энергетическом уровне. Безупречное убийство.

- Можно и так сказать. Вас мучит совесть?

- Нет, не совесть… Не знаю, как сказать. Какой-то осадок. Будто нынешний я — уже и не я. Впервые за долгие годы живу настоящей жизнью. Все мои мечты исполнились. Но все чаще ловлю себя на мысли, что все более похожу на свою покойную жену. В прошлое воскресенье должен был поехать с друзьями кататься на лыжах, но целый день просидел перед телевизором. И это пугает меня. Чувствую бессмысленность существования.

- Такова цена.

- Вы о ней не говорили.

- А вы не спрашивали.

- На похоронах были только я и Олег. Плохо умереть, когда о тебе никто доброго слова не скажет, а через день и не вспомнит.

- Для вас это так важно?

- А для вас?

- Мне безразлично, кто и что обо мне скажет.

- У Олега были красивые похороны.

- Простите за вопрос, но сами подняли тему. Вы Олега видели? В гробу?

- Гроб был закрыт, - Марычев не удивился вопросу. — Я еще тогда подумал, что странно все. И смерть нелепая, не для Олега. Думаете, похоронили не его?