Девять кругов любви

– Я беседовал кое с кем о твоем деле и вот что выяснил. Рядом с вашей церковью стоял жилой дом, который рухнул вместе с ней, когда «это случилось». Поэтому при раскопках вы можете задеть тела погибших, что запрещено. Все они в свое время будут преданы земле в соответствии с традицией. Малейшее исключение из этого правила станет прецедентом для осквернения еврейских могил в любом месте и под любым предлогом, скажем, из-за необходимости провести шоссе на окраине Петербурга.

Андрей сделал протестующий жест, но Иосиф не дал ему произнести ни звука.

– Нам обоим известно истинное положение вещей. Я знаю Россию – я любил ее, мою родину, ее природу и культуру, но без всякой взаимности. Ваши лучшие умы терпеть не могли мой народ – Достоевский, Гоголь, Чехов и даже прекрасный Пушкин – помнишь строки: «Ко мне постучался презренный еврей». А ведь сам он, возможно, тоже из нашей братии. Но я ни на кого не обижен. Нас трудно и не нужно любить.

Иосиф подошел к маленькому, почти келейному окошку, и оно бледно осветило его голову, обросшую белесыми волосами так, что из них выглядывали только нос и колоссальный лоб с множеством мелких морщин, которые беспрерывно менялись подобно надписям на экране. И лоб этот говорил:

– Евреи начали свою историю, когда уже процветали цивилизации Китая, Египта и Греции. Люди жили там, как и в других языческих странах, согласно потребностям своего организма, желающего есть и совокупляться. Никто не мог требовать от них какой-либо морали, потому что собственные их боги обманывали, развратничали, убивали. И вдруг какое-то неизвестное племя ворвалось в этот «паганый» мир, и позвало всех в мечту, где никто не будет убивать, воровать и прелюбодействовать. Эти заповеди стали вызовом самой природе. Мы взвалили на человечество невыносимую тяжесть Моисеевых скрижалей, и оно возненавидело нас!

Иосиф остановился, не зная, интересно ли все это собеседнику, но так уж была устроена физиономия Андрея, что она невольно располагала к откровенности, да и сам он любил больше слушать, чем говорить.

– Кроме того, мой народ отталкивал чужих какой-то особой, чуть ли не зловещей тайной. А она проста и заключается в том, что мы не меняемся. Идя сквозь время, евреи на своем пути бросают бурлящим вокруг народам новые идеи – Христа, Маркса, Ленина, на которых те строят свои культуры. Но сами мы остаемся прежними!

Чувствовалось, что эта мысль доставляет Иосифу большое удовольствие.

– Тебе, конечно, трудно представить, что те, великие, открывшие монотеистическую эпоху в истории – праотцы евреев, которые живут сейчас в Европе, России и здесь.

Со стола, загроможденного книгами, Иосиф взял толстый пожелтевший том и потряс им в воздухе:

– Своекорыстные, мелочные, жадные, туговыйные, – так писал о нас знаменитый Иоанн Златоуст. – И он прав! Но из этого материала были созданы Авраам, Моисей, Исаак, и когда нынешняя цивилизация погибнет, из него же возникнут вожди будущего общества!

Он снова вернул книгу на стопку таких же фолиантов, и та под собственной тяжестью стала соскальзывать вниз. Андрей сделал попытку пододвинуть ее ближе к середине, но остановился от окрика:

– Пожалуйста, не трогай ничего!

Внезапно ему стало ясно: этот человек, неопрятный, неряшливо одетый, живущий в затхлой монашеской келье, брезговал его присутствием.

– Прости, – пробормотал Иосиф, – сегодня мне трудно играть роль радушного хозяина. В этот день, семьдесят три года назад, немцы расстреляли мою семью. Я, малолетний, спасся в канализационной трубе, где в темноте и вони прятались такие же сироты… А сейчас я сижу и спрашиваю себя: почему? Неужели потому, что мы – как писал дальше в списке наших пороков Златоуст – пучеглазые, крючконосые и толстогубые? Но разве за это убивают? Или за то, что евреи отдали на распятие Христа? Да ведь нацисты отрицали Бога и преследовали своих же священников! Я хочу знать, как объясняют это нынешние немецкие историки в школах и университетах, окруженных цветниками, фонтанами, скульптурами Гете, Бетховена и Фридриха Великого, в стране, где – так рассказывал мне Сенька – люди, встречая кого-нибудь, пусть незнакомого, говорят с милой улыбкой: гутен таг! Никто не знает, почему произошло то страшное, кровавое. Только я. Суть в том, что немцы – самый чистоплотный народ на свете. Они моются несколько раз в день, после чего надевают свежее немецкое белье, даже если не занимаются физическим трудом. Что же сказать о таком трудоемком, хотя и приятном процессе, как уничтожение неарийской расы! Тут они не идут ни на какие компромиссы – принимают ванну вечером, утром и днем – гутен таг! Но и это не все. Немец не довольствуется простым мылом, только высшего сорта. И здесь выяснилось, что хотя евреи отвратительны, но именно из них, а еще лучше из их детей, белорозовых, жирненьких и пухлых получается превосходное мыло!

Андрей, до сих пор рассеянно слушавший Иосифа, испуганно глянул в его глаза и увидел в них боль и беспомощную тоску человека, пытающегося не сойти с ума.

– Я читал, что из каждого ребенка можно сделать сто благоухающих кусков мыла!