Девять кругов мкАДА

Артемий указал куда-то в дальний конец коллектора, и мы подчинились немой команде. Я шла замыкающей: Проводника всегда помещали в центре строя, прикрывая с обеих сторон. Артемий… Почему все-таки не Артем? С другой стороны, чего еще ожидать от супругов с фамилией Богородские…

– Канализация, – театрально прошептал Санек, мыском сапог разгребая вонючую воду между склизких стен. Фонари на наших лбах выхватывали темные потеки, расползавшиеся по каменной кладке, как тентакли. – Конечно, он не мог выбрать место поуютнее. Всегда канализация, или кладбище, или заброшка.

– Отходы человечества. Как и все, с чем мы боремся, – пробормотал Пашка. – Слушайте, а вроде где-то здесь рядом Проводника из Второго отряда загасили?..

– Не его загасили, а он загасился, – ответ Санька прозвучал со свойственной ему неподражаемой смесью грусти и брезгливости. – Идиот.

– А, точно. Как его там… Игорь, что ли?

– Ребята говорят, последний год бухал как не в себя…

– Там. Близко. – Наш Проводник замер, глядя в черноту перед нами, и Бойцы моментально затихли. – Я воплощу его.

Артемий привычно сомкнул ладони, пока я скользнула вперед, встав плечом к плечу с соратниками. В коллекторе повисла тишина, нарушаемая лишь хлюпаньем воды, лижущей наши ноги.

Щелчок – Пашка взвел курок своего заговоренного револьвера.

Тьма ожила стремительной тенью, метнувшейся к Проводнику. Вспышка, выстрел, хлопок – и призрак замер, издав переходящий в ультразвук вой. Полыхнули кроваво-алым щели глаз на жутком подобии человеческого лица с размытыми чертами; растянулись в стороны два крыла – сгустки мрака, обретшие материальность.

Черный. Категория один.

Испугаться я не успела. Санек рубанул Черного по голове, чуть не достав до глаз. Рассеченная плоть твари тут же стянулась – все равно что пытаться разрезать молоко, – и соратник едва успел перекатом уйти от хлесткого удара темного крыла.

– По глазам! – кричал сзади Артемий, пока Пашка щурился, целясь.

Еще один выстрел – еще один вопль: одна красная щель потухла. Черный скользнул вперед, но я уже рубила верхним проносным. Киссаки[8] наискось прошло сквозь светящуюся красным цель. Я успела рухнуть в воду спиной назад, прежде чем тварь замерцала изнутри золотым огнем, миг спустя рванувшим наружу взрывной волной. Жар, казалось, достал меня даже под водой.

Когда я вынырнула, кашляя, стены коллектора пылали.

– Саня! – орал кто-то впереди. – Нет!

Застилавшая глаза мерзость стекла, возвращая мне зрение, и я поняла: я успела нырнуть. А Саня, лежавший в воде лицом вниз, с горевшей на спине одеждой, – нет.

Пашка не сел, а рухнул в воду, переворачивая тело, вытаскивая мертвенно-бледную голову из воды к себе на колени:

– Дыши, дурак, дыши!

Я держала клинок наготове, прикрывая своих от потенциально оставшихся врагов, пока Сане делали искусственное дыхание и пытались запустить вставшее сердце. Держала его, пока мы возвращались наверх с грузом, который еще недавно был нашим соратником. Лишь когда машина Управления увезла и закрытый черный мешок, и Пашку, отказывавшегося от него отходить, я обнаружила себя опустившей руки, дрожащей на скамейке неподалеку от открытого люка.

Я даже не попыталась утереть слезы с грязных щек.

– Ты сейчас куда? – услышала я голос Проводника.

– До-домой…

– Я тебе такси вызову. – Я почти не ощутила, как иайто[9] выскользнул из моих пальцев: лишь услышала шипение Проводника, пока он убирал меч в тканевый чехол. – Идем, Василек. Я недалеко живу. Придешь в себя немного, переоденешься.

Сил противиться не было.

Дорогу я не запомнила: только вдруг выплыл из темноты дом – белый, с синими башенками, походящий на дворец среди сиреневых зарослей. Он единственный врезался в память, пробившись сквозь мутную пелену потери.

Я никогда никого не теряла. Я думала, что всегда смогу их защитить.

Я обязана была их защитить.

– Душ, камин – все к твоим услугам, – бросил Артемий, запирая дверь.

Я смутно помню, как стягивала мокрую грязную одежду, как долго мокла под обжигающей, такой приятно чистой водой. Как натягивала на голое тело мужскую рубашку и джинсы, не сваливавшиеся только благодаря ремню с моих брюк. Потом я оказалась усаженной в кресло, с полным бокалом в руках; я выпила все махом, смачивая пустыню в горле, – оказалось, вино. Проводник молча отобрал бокал, вернул его полным, и я выпила снова.

Спустя какое-то время в кончики пальцев пробралось тепло, в глазах прояснилось. Я наконец разглядела и электрокамин, и мягкое кресло с высокой спинкой, и светлую просторную комнату, словно позаимствованную откуда-то из романов Джейн Остин. Хозяин тоже казался откуда-то оттуда: влажные волосы вьются светлыми кольцами, в глазах – почти сарказм.

– Первый раз? – сочувственно произнес он, заставив меня передернуться.

– Как ты можешь…

– Один напарник – это не вся группа. – Он только плечами пожал. – Вас троих взяли взамен моих погибших Бойцов. На одной вылазке всех разом вырезали. С тех пор предпочитаю думать о соратниках как о расходном материале, хоть и приятном в общении.