Девять месяцев до убийства

Рассказав обо всем этом, миссис Слоун с детским нетерпением поглядела на Эллери, будто ожидая, что он тотчас сообщит ей ответы на все загадки.

— Вы слышали, чтоб еще кто-нибудь входил в 314-й номер, пока вы были в 316-м, миссис Слоун? — задумчиво спросил Эллери.

— Нет. Я только видела, как пришел Гильберт и как он ушел. Если бы за время, пока я там была, дверь открылась еще раз, я обязательно услышала бы.

— Ага. Это уже поможет нам, миссис Слоун. И раз уж вы ответили мне так смело и откровенно, я отважусь задать вам еще один вопрос: вы звонили вечером в прошлый понедельник своему мужу в галерею?

— Нет. Я и понятия не имела, что вы собираетесь его арестовать.

Эллери пристально поглядел ей в глаза. Нет, в ее искренности нельзя было усомниться.

— Последний вопрос, миссис Слоун. Ваш муж когда-нибудь говорил вам о своем брате?

Она покачала головой.

— Никогда. Я думала, что он был единственным ребенком в семье.

Эллери взял шляпу и трость.

— Прошу вас быть терпеливой, миссис Слоун, и, в первую очередь, ни с кем не заводить разговоров на эту тему.

Внизу в вестибюле Эллери услышал от Уикса новость, которая на мгновение озадачила его. Уехал доктор Уордз. После самоубийства Слоуна он собрал чемоданы и покинул столь неуютный дом. Никто и представления не имел, куда он подался.

— А Джоан Бретт… — продолжил было Уикс, но запнулся.

Эллери побледнел.

— Что с мисс Бретт? Она тоже уехала?

— Нет, сэр, еще не уехала, но уже собирается. Милостивая госпожа — я имею в виду миссис Слоун — сообщила мисс Бретт, что ее услуги более не требуются, — сказал Уикс и кашлянул, как бы извиняясь.

— Где она сейчас?

— Наверху в своей комнате, сэр. Я думаю, собирает вещи. Первая дверь направо от лестницы…

Эллери, как ветер, рванулся туда. Но на последней площадке лестницы остановился, потому что услышал голоса. Если он не ошибался, один из них принадлежал Джоан Бретт. Другой был, безусловно, мужским и прямо-таки дрожал от страсти.

— Джоан! Милая! Я люблю…

— Пьяница! — холодно ответствовала Джоан.

— Нет! Джоан! Не шути со мной сейчас. Все очень серьезно. Я люблю тебя, люблю тебя! В самом деле, я…

Последующие глухие звуки позволяли предположить, что завязалась какая-то борьба. Затем раздалось шипение, какое обыкновенно издают дерущиеся коты, и тут же громкий звук пощечины, такой хлесткий, что Эллери невольно отшатнулся, хотя до иего-то мисс Бретт дотянуться уж никак не могла.

Установилась совершенная тишина.

Эллери живо представил себе, как противоборствующие стороны, неподвижно застыв, сверлят друг друга негодующими взглядами. Он только усмехнулся, услыхав наконец, как мужской голос пробормотал:

— Тебе не следовало этого делать, Джоан. Я жещо-все не хотел тебя напугать…

— Напугать? Меня? Господи боже ты мой! Поищи кого-нибудь попугливее!

— Черт! — в отчаянии закричал мужчина. — По-твоему, так надо отвечать на серьезное предложение руки и сердца?

— Как вы только осмеливаетесь приставать ко мне с какими-то уверениями в любви, вы… вы!.. — воскликнула Джоан. — Вот дверь! Марш отсюда! Знайте свое место!

Эллери предусмотрительно укрылся в нише.

Раздался вопль ярости, грохот в сердцах захлопнутой двери, и Аллан Чейни со сжатыми кулаками пронесся вниз по лестнице.

Дождавшись, пока Аллан исчезнет в своей комнате, Эллери Квин поправил галстук, решительно поднялся на этаж и негромко постучал тростью в дверь комнаты Джоан Бретт.

Молчание было ему ответом. Он постучал еще раз. За дверью раздалось глухое рыдание, и голос Джоан сказал:

— Не смейте входить сюда снова, вы! Не то…

— Это Эллери Квин, мисс Бретт, — сказал Эллери столь будничным тоном, словно для юных дам было вполне естественно отвечать на стук в их дверь рыданиями и грозными посулами. Он терпеливо ждал ответа. В комнате энергично высморкались, затем раздался тоненький голосок:

— Входите, мистер Квин. Не заперто.

Джоан Бретт стояла рядом со своей кроватью, сжимая в руке мокрый носовой платок. По всей уютной комнате была разбросана одежда. На стульях лежали два маленьких чемодана, а рядом широко разинул пасть большой.

Когда требовалось достичь какую-то великую цель, Эллери был способен проявить просто выдающиеся дипломатические способности. Он светски улыбнулся и ненавязчиво заметил:

— Что вы подумали, когда я постучал в первый раз, мисс Бретт? Мне показалось, что я ослышался…

— О! Я… знаете, я часто говорю сама с собой. Глупая привычка, правда?

Джоан указала ему на стул, а сама села на другой.

— Вовсе не такая уж и глупая, — искренне сказал Эллери и сел. — Есть такая поговорка: кто разговаривает сам с собой, у того и денежки в банке. У вас есть в банке денежки, мисс Бретт?

Она слегка улыбнулась сквозь слезы.

— Не так много, к тому же я уже распорядилась перевести их… Я покидаю Соединенные Штаты, мистер Квин.

— Уикс сказал мне. Без вас мы будем здесь безутешны, мисс Бретт, уверяю вас.

Она расхохоталась.

— Вы изъясняетесь галантно, как француз, мистер Квин.