Девять месяцев из жизни

На мгновение мне кажется, что она издает какие-то подозрительные звуки типа тсс, тсс, и я стараюсь вспомнить, что же мне в ней нравится.

– Лар, это действительно здорово. Обещаю тебе, если ты забеременеешь, тебе это обязательно понравится. Стоит попробовать.

За себя говори, милочка.

– Постараюсь поверить, – говорю я. – Но мне надо идти. А то, боюсь, Эндрю подумает, что я тут провожу время с вешалкой для пальто. Поговорим позже.

Я открываю дверь ванной и вхожу обратно в спальню. Полуспящий Эндрю разлегся в кровати с приклеенной к лицу улыбочкой типа «как-хорошо-меня-трахнули».

– Ты в порядке? – говорит он.

– Все прекрасно.

Я заползаю в кровать к нему под бочок и кладу ему голову на грудь.

– Как ты думаешь, мы сегодня сделали ребеночка? – спрашивает он.

О боже, надеюсь, нет. Похоже, мне потребуется время, чтобы привыкнуть к этому.

– Понятия не имею, – говорю я. – С тех пор как таблетки перестала есть, цикл скачет как хочет.

Да-а-а-а, тут ему повезло, таблеток я больше не ем. Когда мой врач выяснил, что мне скоро тридцать и таблетки я ем почти пятнадцать лет, он предложил сделать небольшой перерыв, чтобы проверить, работают ли еще мои яичники, на случай если мы в дальнейшем захотим иметь детей. Зря я его послушалась. Было бы в активе еще три месяца как минимум.

– М-м-м-хм-м, – урчит Эндрю. Он находится в том расслабленном полукоматозном месте, куда мужики отваливают после секса, и я понимаю, что сейчас его можно уговорить почти на что угодно. Я уже начинаю раздумывать, не стоит ли попросить его сделать апгрейд моего обручального колечка тремя каратами огранки «принцесс», но он снова начинает говорить. – Можно тебе задать вопрос? – спрашивает он.

– Ну, задавай.

– Ты станешь полной стервой, когда будешь беременной?

Я фыркаю и смеюсь. Любая другая женщина наверняка обиделась бы на такой вопрос, но я его прекрасно понимаю. Если и в нормальном-то состоянии я могу стать злобным монстром, вовремя не поев, то в какую суку я превращусь, когда стану толстой и неповоротливой и буду есть за двоих? Я обнимаю его и целую в щечку:

– Непременно, засранец.

– Я так и думал, – говорит он, закрывая глаза. – Ладно. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отвечаю я, и поможет нам Бог.

5

На следующее утро, ровно в десять, я останавливаю машину у ворот Беверли-Парка. Подходит охранник с блокнотом, я ему сообщаю, что у меня встреча с Гарднерами. Ворота открываются, и я въезжаю в парк, глазея на огромные дома. Их и домами-то не назовешь. Скорее, поместья. Гигантские, чудовищные поместья. Не могу представить Тик Гарднер живущей в каком-нибудь из этих дворцов – с ее причесочкой в стиле Келли Осборн и в солдатских ботинках она должна здесь чувствовать себя чужеродным элементом. Я выворачиваю на округлую подъездную дорожку и не успеваю вылезти из машины, как здоровенная двойная входная дверь распахивается.

– Миссис Стоун?

Это Лори, секретарь. Узнаю голос. На вид года двадцать два, брюнетка, и очень хорошенькая. На ней модный спортивный костюмчик из бежевого велюра, и я тут же начинаю подозревать, что она спит с папой Гарднером.

– Добрый день. Вы, наверное, Лори. – Я протягиваю ей руку.

– Рада вас видеть. Миссис Гарднер через минуту спустится. Она хочет поговорить с вами, прежде чем вы встретитесь с Тик.

Я следую за ней в дом, который, похоже, является конечным пунктом маршрута каждого кусочка мрамора на планете. Не успевает Лори указать мне на одну из шести итальянских кушеток из зеленой кожи, расставленных по гостиной, как я слышу приближающееся цоканье дорогих каблучков. Я оборачиваюсь и вижу, что по двойной спиральной лестнице ко мне спускается шикарная миниатюрная блондинка. На ней моя розовая юбка, и я точно знаю, что это она обскакала меня вчера утром. Весь положительный настрой, который мне бы сейчас очень пригодился, куда-то улетучивается.

Она проходит все пятнадцать миль, разделяющие лестницу и кушетку, и широко распахивает руки, чтобы обнять меня:

– Лара, я так рада, что вы пришли! Спасибо большое, что вы согласились.

Она так молодо выглядит, что это ввергает меня в шок. Больше чем тридцать семь ей быть не может, а если может, то я хочу знать, как зовут ее пластического хирурга.

– Здравствуйте, миссис Гарднер, рада наконец-то познакомиться с вами лично.

– Пожалуйста, зовите меня Черил. Я всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда человек моего возраста называет меня миссис Гарднер.

Так-так-так, извините, думаю я. Человек твоего возраста? Боже милостивый, я что, выгляжу на тридцать семь? Вот оно, приехали. Первое, что я сделаю, когда приду домой, – запишусь на коллагенотерапию.

– Давайте пройдем в столовую. Лори сейчас принесет потрясающий бранч.

Я иду вслед за ней по дому, пытаясь подсчитать в уме, сколько они на него угрохали. Получается миллионов десять только на вещи, плюс три-пять на оформление интерьера. Если есть на свете реинкарнация, я надеюсь возродиться достаточно умной, чтобы пойти учиться в киношколу.