Девять ночей (СИ)

«Каждому Богу люди подносят дары, будь то сладости или дорогие сокровища. Расскажите о своих самых любимых приношениях и что Вы чувствуете, заполучив их?»

«Ответ в стилистике заклинания-обращения к вашему божеству»

«Ответ на иностранном языке»

К Хеймдаллю взываю я, к Стражу Богов. Стоит он на Биврёсте, и его Гьяллархорн слышен будет в День во всех девяти мирах. Могучий защитник и отец всех людей — он не откажет мне в своей милости.

Я несу ему крепкое тёмное хмельное пиво в чаше из ясеня, священного древа. Ему я также посвящаю убитого мною зверя, добытого в честной охоте и борьбе. Пируй, Страж Богов! Даже твоим зорким глазам нужен отдых пока Тор-Громовержец раскалывает черепа ётунов и трусов.

К Хеймдаллю взываю я, к тебе, отец мой и всего моего рода. Следи за мной своим зорким взглядом, защити меня своим несокрушимым могуществом. Режу я на руках своих руны твои и отдаю себя на милость твою.

Кровь моя — твоя кровь; дары мои — твои дары. Милость твоя — моя милость. Отныне ты мой палач и мой судья, покуда к тебе я взываю в своей мольбе.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«В день Рагнарока ты должен будешь при помощи рога оповестить асов о начале конца. А были ли случаи, так называемых, “ложных тревог”? Если да, то по какой причине ты стал трубить в рог? Был пьян? Проиграл спор?»

Взять, что называют смертные, «на слабо» Хеймдалля всегда было очень сложно. Бесстрастный ас несокрушимой скалой стоял на страже своих обязанностей и не поддавался ни на какие провокации. А провокации были, и были частенько, ведь ничто так не распаляет азарт и соревновательный дух, как желание покорить априори недостижимую вершину.

Вот как раз Хеймдалль был такой вершиной. А потому периодически сдерживал набеги на проверку границ своего воистину божественного терпения.

Так вот, взять Хеймдалля на слабо было невыполнимой миссией. Собственно, как и споить. Как минимум потому, что Хеймдалль крайне редко появлялся на каких бы то ни было пирах, как максимум же — кто-то из его девяти матерей озаботился этим вопросом и, хорошенько поколдовав, наградил любимого сына стойкостью к алкоголю и опьянению. Так что даже под хмелем Хеймдалль продолжал оставаться неприступной скалой, на которую поди взберись. И это… доставляло некоторые неудобства.

А всё потому, что любопытство асов было ничуть не меньше любопытства смертных, и практически всем им до одного (разве что кроме Тюра и Видара, похоже) было невероятно интересно.

А что, собственно, случится, если Хеймдалль затрубит в Гьяллархорн до наступления Рагнарёка?

Вопрос этот волновал многих, даже всезнающего Одина. В первую очередь всезнающего Одина, ибо именно он предпринимал больше всего попыток склонить бесстрастного сына к тому, чтобы тот протрубил в свой рог. Все эти попытки, ожидаемо, обернулись крахом, и любопытство продолжало пожирать жителей Асгарда.

— У меня есть идея, — именно с этими словами в итоге на тинге выступил быстроногий Хермод, гонцом снующий по всем девяти мирам. — Если ни силой, ни хитростью мы не можем сокрушить принципы Хеймдалля, то тогда должны мы действовать его же методами.

— Встать рядом с ним на Биврёсте и стоять как истуканы? — иронично вскинул бровь Локи, который, вообще-то, уже давно подумывал о том, как бы так незаметно умыкнуть Гьяллархорн куда подальше.

— Нет, — ничуть не смутившись, покачал головой Хермод. — Испытать его честь — уж если и ей он предпочтёт свой долг, то тогда придётся ждать нам всем Рагнарёк, чтобы услышать звук Гьяллархорна.

— И как мы это сделаем? — скептично вскинул бровь Один, заинтересованно глядя на сына. Тот в упор посмотрел на Тора.

— Что? — тут же напрягся Громовержец. — Я не пойду испытывать честь и границы терпения Хеймдалля.

— Ты — нет, — согласился Хермод. — А вот твой пасынок, удачливейший из нас, вполне может, — посланник асов расплылся в широкой лукавой улыбке, в то время как у Улля, ещё не подозревающего о такой подставе, просто не осталось другого выбора.

В конце концов, да, именно его и делегировали на Биврёст к мрачному хмурому стражу. Не то чтобы Улль был в восторге от выпавшей ему чести, но с другой стороны послушать Гьяллархорн и вправду было интересно, так что сопротивлялся он недолго.

— О светлейший из числа асов! Ты, что неустанно бдит и охраняет Асгард от врагов! — поприветствовал Хеймдалля Улль, на что тот одарил его мрачным неприветливым взглядом.

— Зачем явился? — буркнул он, всем видом демонстрируя нежелание с кем-либо общаться и контактировать аж примерно целое никогда, но Улль профессионально проигнорировал его. Вместо этого хитро сверкнул глазами, а в руках его ударились друг о друга игральные кости.

— Ты единственный, брат моего отца, с кем мне ещё ни разу не доводилось играть, — это, вообще-то, была чистейшая правда, так что всеасгардская афера убивала Уллю сразу двух зайцев. — Быть может, тебе улыбнётся удача обыграть меня, м-м?