Девять писем для Софии

– Пей, пей, дитя. Тебе нужно вырасти и найти себе кошку, чтобы на свет появился другой, такой же чудесный котёнок… Ты так недоумённо смотришь на меня! Наверное, не понимаешь, зачем это всё. На самом деле всё очень просто: затем, чтобы согревать сердца.

Но вдруг мой котёнок, словно чего-то испугавшись, встрепенулся и погнался за невидимым призраком. Мне стало по-настоящему страшно… он же совсем маленький! А вдруг попадёт под колёса автомобиля? Даже не знаю, как это получилось, но я потеряла своего котёнка из виду!

В расстроенных чувствах я не заметила лежавший на асфальте булыжник, оступилась, упала и разбила коленки. Не сдержалась и заплакала, но вовсе не от боли. Очень боялась, что с котёнком что-нибудь случится. И почему я такая невнимательная? Не могу никого защитить от ледяного дыхания враждебного мира.

Вдруг откуда-то послышались звуки тихой мелодии и чей-то волшебный голос. На миг мне показалось, что я стою у входа в рай и слушаю, как за воротами, так далеко от меня и в то же время совсем близко, поют ангелы. Я встала, не обращая внимания на запачканный подол платьица и запёкшуюся кровь на коленках, и пошла на звук. Так утративший всякую надежду пилигрим идёт навстречу божественному откровению.

Чудесная песня доносилась с Патриарших прудов. Румяное солнце купалось вместе с горделивыми лебедями, освещая их сложенные за спиной крылья. Я всегда любила прогуливаться неподалёку и наблюдать за неторопливым плаванием этих величественных птиц. Но сегодня моё внимание привлекло кое-что другое. Под сенью молчаливых лип расположился небольшой шатёр. На маленькой, наспех построенной сцене танцевали молодые актёры в широкополых шляпах. Они были одеты в одинаковые малиновые костюмы. Девушка в нежно-лиловом платье, доходящем до пола, замерла с микрофоном в руке, делая вид, что спит. Я невольно застыла, прикрыв рот грязными ладошками, чтобы случайно не вскрикнуть от изумления и восторга. Никогда раньше не ходила в театр. И пусть это были только уличные артисты, мне всё равно казалось, что передо мной открывается какая-то тайна. Да, несомненно, этот спектакль стал для меня настоящей сказкой, куда я совершенно случайно попала, вырвавшись из плена скупой на яркие краски действительности.

– Это мюзикл, – шепнул незнакомец. Я вздрогнула, потому что не заметила, как и когда он ко мне подошёл. Это был невысокий мальчишка, причёсанный и умытый, в просторном сером пиджаке и отутюженных брюках. Рядом с ним я, наверное, выглядела дурнушкой и грязнулей. Но больше всего меня поразил вовсе не его ухоженный внешний вид: незнакомец прижимал к груди пушистого котёнка, который безмятежно посапывал у него на руках.

– Нашёлся! – не удержалась от радостного крика я и потянулась к котёнку, но мальчишка покачал головой.

– Не надо его сейчас тревожить. Дай ему выспаться, – он сказал это с таким серьёзным видом, что я не посмела спорить.

– Но как ты его отыскал? – я тоже перешла на шёпот. На меня уже недовольно косился какой-то чопорный зритель с зонтом-тростью в руке.

– Даже и не думал, – незнакомец улыбнулся, – он сам сюда пришёл. Мальчишка оглядел меня с ног до головы и, как мне показалось, едва удержался, чтобы не расхохотаться. Я нахмурилась: и какое право он имел надо мной насмехаться? То, что он сам одет с иголочки и благоухает чистотой, не даёт ему повода… Я не успела додумать мысль, потому что мальчик усадил меня на скамейку, бережно уложил рядом спящего котёнка и понёсся к фургону, где отдыхали артисты мюзикла. Незнакомец появился через пару секунд с аптечкой в руках. Он хотел обработать ссадину на моей коленке. Я поморщилась, потому что ненавидела боль. Но уверенные движения мальчика меня немного успокоили.

– Ты что, сын врача?

Наверное, это прозвучало слишком глупо, и в этот раз мальчишка не стал сдерживаться и рассмеялся. Но вовсе не для того, чтобы задеть меня. Он смеялся от чистого сердца, и его красивые глаза цвета васильков смеялись вместе с ним. Я и сама невольно подчинилась обаянию этого заразительного смеха.

– На самом деле я сын режиссёра, – мальчик указал на строгого мужчину в таком же элегантном костюме, как и он сам. Нахмуренный господин сжимал в руках сигару и молча наблюдал за происходящим на сцене, время от времени неопределённо качая головой.

– Кто такой режиссёр? – не очень поняла я.

– Тот, кто руководит всем этим безобразием, – беспечно отозвался весёлый незнакомец.

– А это безобразие называется мюзиклом? – я решила попробовать на вкус совсем чужое, непонятное слово, и оно мне совершенно точно понравилось.

Мальчишка кивнул. Видимо, он хотел пояснить мне, что это значит, но передумал и только слегка толкнул меня в бок, чтобы не отвлекалась и внимательно смотрела на сцену.

Серое облако режет туман

На куски.

Ты из бокала пьёшь терпкий обман

От тоски.

Фата-морганой в мир счастье войдёт

Не к тебе.

Вместо пугливых рыб бьётся об лёд

Жадный бес.