Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Дверь опять приоткрылась.

В палате вспыхнул яркий свет; на пороге высился здоровенный детина в белом халате, смахивавший на быка. Это он зажег свет: пальцы его до сих пор лежали на выключателе.

- Что вы тут удумали? Сестра на вас жалуется, - сказал он.

Притворяться спящим больше не имело смысла.

- Неужели? - спросил я. - И что же она говорит?

Детина некоторое время, наморщив лоб, обдумывал мой вопрос, потом строго произнес:

- Вам пора делать укол.

- Вы что, доктор?

- Нет, но мне поручено сделать вам укол.

- А я не желаю, чтобы мне делали укол, - заявил я. - И имею на это полное право. Что вы на это скажете?

- Что я все равно укол вам влеплю, - ответил здоровяк и двинулся к кровати. В руке он держал шприц, которого я раньше не заметил.

Это был исключительно подлый удар, дюйма на четыре ниже пояса. Детина рухнул на колени.

- …! - выдавил он некоторое время спустя.

- Попробуй еще раз, - сказал я, - увидишь, что тогда с тобой будет.

- Ничего, мы с такими пациентами справляться приучены! - выдохнул он.

И я понял, что настало время действовать.

- Где моя одежда? - спросил я.

- …! - повторил он.

- Тогда, пожалуй, прядется позаимствовать твою. Раздевайся!

После третьего раза мне надоело. Я накинул простыню ему на голову и как следует врезал тем самым железным прутом, которым разбивал гипс.

Через несколько минут я был уже весь в белом. Этакий Моби Дик. Или ванильный пломбир-переросток. Жуть.

Я засунул этого типа в стенной шкаф и выглянул в окно. В небе сияла полная луна, освещая ряд высоких тополей. Трава в лунном свете казалась серебристой, сверкающей. Ночь близилась к концу. Ничто не подсказывало мне, где я могу находиться. Похоже, это был четвертый этаж. Из окна я заметил внизу, слева от меня, на втором этаже свет: тоже кто-то не спал.

Я вышел в коридор и осмотрелся. Слева коридор упирался в стену с зарешеченным окном. Там были еще четыре палаты, по две с каждой стороны коридора. Я дошел до окна и выглянул наружу. Ничего нового: такие же деревья, такая же трава, та же лунная ночь. Я повернулся и пошел в обратную сторону.

Двери, двери, двери, и ни лучика света изнутри. И тишина. Лишь шарканье моих собственных шагов: позаимствованные ботинки были великоваты.

Часы, тоже позаимствованные, показывали пять пятьдесят четыре. Железный прут я заткнул за пояс под белым халатом; при ходьбе прут втыкался мне в бедренную кость. Через каждые пять-шесть метров под потолком горела тусклая лампочка - ватт на сорок, не больше.

Так я добрался до лестницы, покрытой ковром, и стал тихо спускаться.

Третий этаж выглядел в точности, как мой четвертый, так что я пошел дальше вниз. На втором этаже свернул по коридору направо, пытаясь найти ту комнату, где горел свет.

И я ее нашел - по тонкой полоске света под дверью - почти в самом конце коридора. Стучать я не стал.

В комнате за огромным полированным столом сидел какой-то тип в роскошном купальном халате и что-то писал в настольном блокноте. Это явно была не больничная палата. Тип так и впился в меня глазами: на лице его появилось такое выражение, будто он вот-вот закричит, глаза его дико расширились… Но он не закричал - видимо, я выглядел достаточно решительно, - только быстро поднялся.

Я закрыл за собой дверь, подошел поближе и произнес:

- Доброе утро. Вам грозят большие неприятности.

Людям всегда хочется узнать, что за неприятности им грозят. Так что уже через секунду я услышал:

- Что вы имеете в виду?

- А вот что: я подам на вас в суд. За то, что вы держите меня здесь против моей воли, а также за злоупотребление служебным положением и нарушение клятвы Гиппократа: вы насильно пичкали меня наркотиками. У меня, можно сказать, уже началась, ломка, так что я вполне могу совершить, например, насилие.

- Убирайтесь вон, - сказал этот тип - вероятно, врач.

Я заметил на его столе пачку сигарет, вытянул одну.

- Сядь и заткнись. Нам есть что обсудить.

Он сел, но так и не заткнулся.

- Вы нарушаете правила…

- Суд определит, кто из нас что нарушает, - ответил я. - Пусть принесут мою одежду и личные вещи. Я выписываюсь.

- Но ваше состояние…

- Не твое дело. Или вещи, или суд.

Он было потянулся к кнопке на столе, но я отшвырнул его руку.

- Ну нет, - сказал я. - Раньше надо было нажимать, когда я только вошел. Теперь поздно.

- С вами трудно договориться, мистер Кори…

Кори?

- Я к вам сюда не напрашивался. И имею полное право выписаться, когда мне угодно. А угодно мне именно сейчас. Так что давай.

- Но вы еще не поправились, чтобы выписываться, - ответил он. - Ваше состояние… Нельзя позволить… Я сейчас кого-нибудь позову, вас проводят в палату, уложат в постель…

- И не пытайся. А то мне придется продемонстрировать мое теперешнее состояние. И вот еще что… Кто меня сюда поместил и кто оплачивает мое пребывание здесь?

- Ну хорошо, - вздохнул врач, огорченно опустив тонкие усики, и сунул руку в ящик стола.

Но я был наготове.

Я выбил пистолет у него прежде, чем он успел спустить предохранитель. Так, автоматический, тридцать второго калибра. Аккуратненький такой «кольт».

Я спустил предохранитель и прицелился.