Девять пуль для тени

Одно было совершенно ясно: правлению придется изрядно раскошелиться, чтобы оплатить ее счета за бензин. И не важно, за какой из этих случаев она возьмется первым делом. Все равно старенькой «тойоте» Тесс предстоит намотать немало миль.

— Ну и что скажешь, Искей? — У нее уже давно вошло в привычку советоваться со своим грейхаундом, как у некоторых — ходить к гадалке. Искей лениво подняла голову, недовольно сморщилась, фыркнула, ясно давая понять, чтобы ее не тревожили, а потом уронила голову на пол с таким звуком, словно та была совершенно пустой внутри. Тесс истолковала все это как: «Перспективы весьма туманные».

— А твое мнение, Мьята? — Вторая ее собака, свалившаяся ей на голову так же неожиданно, как и первая, была превосходно выдрессированным доберманом. Уходя из дома, можно было без опаски оставить на столе миску с мясом — Мьята не потрудилась бы даже встать со своей подстилки. Зато сейчас, услышав свое имя, она навострила уши, готовая по зову хозяйки мчаться куда угодно.

— Пора ехать, — скомандовала Тесс, подумав, что у роли боса есть свои преимущества — даже если у тебя под началом всего две собаки, равнодушные к твоим блестящим умозаключениям и потрясающей проницательности. Итак, она двинется на запад, убьет два дня на Фредерик и Шарпсбург, а ночь проведет в гостинице. До каждого из них было не больше часа пути, но ей страшно не хотелось тратить время на то, чтобы возвращаться. Искей она, пожалуй, захватит с собой, а Мьята останется дома с Кроу. Заднее сиденье старушки «тойоты» вряд ли выдержит 160 фунтов собачьего веса. К тому же свои 70 фунтов Искей предпочитала располагать исключительно в горизонтальном положении.

Фредерик раскинулся почти там, где темные очертания Аппалачей впервые появляются из-за горизонта, а дороги, следуя неровностям и изгибам местности, начинают скакать вверх-вниз, словно расшалившиеся жеребята. Тесс терпеть не могла здешние просторы. В ее представлении Фредерик как был, так и оставался всего-навсего родиной Барбары Фритчи, миниатюрной старушки, якобы бестрепетно взобравшейся на Каменную Стену Джексона со звездно-полосатым флагом в руках, в то время как армия конфедератов быстрым маршем двигалась на север, к Геттисбергу. Неподалеку от въезда в город раньше красовался щит с приглашением посетить кондитерскую «Барбара Фритчи», магазинчик сувениров «Барбара Фритчи» и одноименное кафе. Теперь он исчез, но посвященные ей бессмертные строки Джона Гринлифа Уиттиера намертво врезались Тесс в память. Интересно, учат ли его нынешние школьники?

«Стреляй, если хочешь, старик, но пощади флаг своей родины», — пробормотала она.

Заштатный городишко, который Барбара Фритчи некогда так яростно защищала, теперь превратился в процветающий пригород. Люди ничего не имели против того, чтобы терять больше часа на дорогу в свой офис, если это позволяло за те же самые или даже меньшие деньги устроиться в более просторном доме с большим участком земли вокруг. Заманчиво, верно?

Тиффани Гантс жила за пределами Фредерика, неподалеку от реки Монокаси, на окраине, застроенной совсем недавно. И умерла она тоже здесь. Случилось это шесть лет назад, когда пуля неизвестного злоумышленника оборвала ее жизнь. Насколько помнила Тесс, во Фредерике выходила вполне приличная газета, так что, скорее всего, ей удастся узнать немного больше об этой совсем еще молодой женщине, которой не исполнилось и двадцати двух лет, когда ее убили. Студентка местного колледжа, она подрабатывала вечерами в магазине полуфабрикатов. Жила вместе со своим женихом Эриком Шиверсом и трехлетней дочерью от прежнего возлюбленного. В тот день, когда преступник вломился к ним в дом, Шиверс как раз уехал из города по делам. Тиффани, вероятно, просто попала под горячую руку, и взломщик выстрелил. Ее тело обнаружили на кухне.

Эрик Шиверс не значился ни в одном из телефонных справочников, а вот Гантсы отыскались без труда. В телефонной книге Фредерика их было всего двое: родители Тиффани и ее старший брат с женой. Старшие Гантсы обитали в более старом пригороде Фредерика. Естественно, не в самой фешенебельной его части, застроенной симпатичными особнячками из красного кирпича с широкими крытыми крылечками — ровесниками Барбары Фритчи. Уолли и Кэтрин Гантсы жили в другой, унылой части Фредерика, где бывшие фермерские домики были похожи на дряхлых стариков, едва стоящих на ногах от усталости. Сорок лет назад можно было сказать, что район этот, возможно, еще ждут лучшие времена, однако сейчас об этом забыли и думать. Мистер и миссис Гантс-старшие, мистер и миссис Гантс-младшие были похожи друг на друга, как горошины в стручке: тусклая, сероватая кожа, унылые, ничего не выражающие глаза. Казалось, жизнь проехалась по ним паровым катком, оставив после себя пустую оболочку.