Девять пуль для тени

Тесс вздрогнула — голос доносился откуда-то из-за замасленных занавесок, прикрывавших вход в служебное помещение за кассой. Через мгновение они раздвинулись, и перед ними появилась женщина. Тесс стало немного не по себе — ей показалось, она видит перед собой работу одной из тех безжалостных компьютерных программ, которые призваны показывать, что делает с женским лицом время. Перед ними была та же самая девушка, только на тридцать лет старше — высохшая, с устало ссутуленными плечами. Сверкающие каштановые волосы поседели и поредели, алебастровая кожа покрылась уродливыми коричневыми пятнами. Тесс почему-то первым делом бросились в глаза ее руки — огромные, со вздутыми венами и шишковатыми пальцами, они смахивали на корни старого дерева.

— Гаррисоны действительно жили тут много лет назад. Эта соплюшка в то время была еще в пеленках. Точнее, ее тогда вообще еще на свете не было. — Мать бросила в сторону девушки уничтожающий взгляд. — Впрочем, мозгов у нее с тех пор не слишком прибавилось. Когда, вы сказали, это было — лет двадцать назад?

— Скорее пятнадцать, — покачал головой Карл.

— Двадцать, семнадцать, пятнадцать, десять… Порой кажется, что с тех пор прошла целая вечность, а иной раз — словно все это было вчера. Когда стареешь, все путается в голове. Да, старость — не радость.

Старость? Да ведь на вид ей лет сорок пять, не больше, удивилась Тесс.

— Стало быть, вы знали эту девушку, Бекку Гаррисон?

— Знала? Нет, я бы так не сказала, — возразила женщина, и Тесс мгновенно сообразила, что местные жители к слову «знать» привыкли относиться куда серьезнее, чем на материке. — Конечно, мы знали о них. Ее отец… Говорят, он был какой-то шишкой. Впрочем, чем больше я думаю об этом, тем больше уверена, что он сам все это и придумал. Я раньше и слышать не слышала о нем, да и потом тоже, так что не знаю, какой уж он там сильно знаменитый!

— И чем же он был знаменит?

— Пописывал в разные журналы. Во всяком случае, так он сам говорил. Лично я ни разу не видела его фамилии ни в одном журнале. — Женщина ткнула в сторону стеллажей, где на полках стопками пылились «ТВ-гайд», «Пипл» и «Спортс Иллюстрейтед». — Все твердил, что собирается, мол, написать книгу о нашем острове, только лично мне она не попадалась.

— А вы не помните, как его звали?

— Гарри Гаррисон. Так он сам говорил. Интересно, где у родителей мозги, когда они дают детям имена вроде этого? Впрочем, очень возможно, что это не настоящее его имя.

У Тесс руки чесались записать все, что говорила эта женщина, но она благоразумно сдержалась — за эти годы она уже успела узнать, что ничто так не вызывает желания поскорее прикусить язык, как вид карандаша, стремительно бегающего по бумаге. Тесс приучила себя слушать, не пропуская ни единого слова, чтобы потом при первой же возможности как можно более точно записать услышанное.

— Сколько лет прошло с тех пор, как он тут жил?

— Как я уже говорила, он собирался писать книгу об острове. Ну вот, он пожил тут какое-то время, а потом уехал — наверное, нашел, о чем еще написать.

— И Бекка тоже уехала вместе с ним?

— Ну, сдается мне, дети должны следовать за родителями повсюду, разве не так?

Тесс не сразу заметила, как уклончиво это прозвучало. Женщина не сказала ни «да», ни «нет», она просто ушла от ответа, и выражение у нее на лице в этот момент было полным затаенного лукавства — в точности как у кошки.

— Скажите, а остался тут кто-то, кто знал Бекку достаточно хорошо? С кем она дружила, может быть? Или дружил ее отец?

— Гаррисоны всегда держались в стороне. А пошло это от него — говорил, что так ему удобнее. Дескать, тогда он видит все словно бы со стороны. Впрочем, нас всех это вполне устраивало. Он был… несколько фриволен, знаете ли.

— Что вы имеете в виду? Он пил? Или по-дурацки вел себя?

— Стала бы я так говорить, если бы он просто выпивал! У нас в Тиндалл-Пойнте не пьют разве что только грудные младенцы. — Она кивком указала в сторону холодильников, которых оказалось целых три. За стеклянным дверцами двух из них зеленым, золотым и коричневым чванно поблескивали банки и бутылки с местным пивом, в то время как третий, казалось, стыдливо съежился, стараясь укрыть от их взглядов несколько пакетов с молоком и упаковок с сырами и яйцами. — Правда, одно только пиво, ничего крепкого.

— Так почему вы все-таки сказали, что Гарри Гаррисон вел себя фривольно? — не утерпел Карл.

— Господи, да этот человек за все время палец о палец не ударил. А у нас тут люди гнут спину с утра до вечера. Слоняться день-деньской по острову, отрывать людей от дела, задавая им идиотские вопросы, — вот что в его понимании было работой. Мы тут, знаете ли, давно уже притерпелись к тому, что живем, как под микроскопом. То студенты из колледжа понаедут, то нагрянут журналисты, а то вдруг принесет этих… как их зовут? Да вы их знаете — те полоумные, которые вечно поднимают визг, стоит кому-то травку примять, а до живых людей им и дела нет.

— «Зеленые»?