Девять рассказов

– Твой папа славный малый, – сказала она. – Только он, должно быть, самая сухопутная крыса на свете. Совершенно верно, на суше я женщина, это чистая правда. Но истинное мое призвание было, есть и будет…

– Ты не адмирал, – сказал Лайонел.

– Как вы сказали?

– Ты не адмирал. Ты все равно женщина.

Разговор прервался. Лайонел снова стал менять курс своего судна, он схватился за румпель обеими руками. На нем были шорты цвета хаки и чистая белая рубашка с короткими рукавами и открытым воротом; впереди на рубашке рисунок: страус Джером играет на скрипке. Мальчик сильно загорел, и его волосы, совсем такие же, как у матери, на макушке заметно выцвели.

– Очень многие думают, что я не адмирал, – сказала Бу-Бу, приглядываясь к сыну. – Потому что я не ору об этом на всех перекрестках. – Стараясь не потерять равновесия, она вытащила из кармана сигареты и спички. – Мне и неохота толковать с людьми про то, в каком я чине. Да еще с маленькими мальчиками, которые даже не смотрят на меня, когда я с ними разговариваю. За это, пожалуй, еще с флота выгонят с позором.

Так и не закурив, она неожиданно встала, выпрямилась во весь рост, сомкнула кольцом большой и указательный пальцы правой руки и, поднеся их к губам, точно игрушечную трубу, продудела что-то вроде сигнала. Лайонел вскинул голову. Вероятно, он знал, что сигнал не настоящий, и все-таки весь встрепенулся, даже рот приоткрыл. Три раза кряду без перерыва Бу-Бу протрубила сигнал – нечто среднее между утренней и вечерней зорей. Потом торжественно отдала честь дальнему берегу. И когда наконец опять с сожалением присела на корточки на краю мостков, по лицу ее видно было, что ее до глубины души взволновал благородный обычай, недоступный простым смертным и маленьким мальчикам. Она задумчиво созерцала воображаемую даль озера, потом словно бы вспомнила, что она здесь не одна. И важно поглядела вниз, на Лайонела, который все еще сидел, раскрыв рот.

– Это тайный сигнал, слышать его разрешается одним только адмиралам. – Она закурила и, выпустив длинную тонкую струю дыма, задула спичку. – Если бы кто-нибудь узнал, что я дала этот сигнал при тебе… – Она покачала головой. И снова зорким глазом морского волка окинула горизонт.

– Потруби еще.

– Не положено.

– Почему?

Бу-Бу пожала плечами.

– Тут вертится слишком много всяких мичманов, это раз. – Она переменила позу и уселась, скрестив ноги, как индеец. Подтянула носки. И продолжала деловито: – Ну, вот что. Скажи, почему ты убегаешь из дому, и я протрублю тебе все тайные сигналы, какие мне известны. Ладно?

Лайонел тотчас опустил глаза.

– Нет, – сказал он.

– Почему?

– Потому.

– Почему «потому»?

– Потому что не хочу, – сказал Лайонел и решительно перевел руль.

Бу-Бу заслонилась правой рукой от солнца, ее слепило.

– Ты мне говорил, что больше не будешь удирать из дому, – сказала она. – Мы ведь об этом говорили, и ты сказал, что не будешь. Ты мне обещал.

Лайонел что-то сказал в ответ, но слишком тихо.

– Что? – переспросила Бу-Бу.

– Я не обещал.

– Нет, обещал. Ты дал слово.

Лайонел опять принялся работать рулем.

– Если ты адмирал, – сказал он, – где же твой флот?

– Мой флот? Вот хорошо, что ты об этом спросил, – сказала Бу-Бу и хотела спуститься в лодку.

– Назад! – приказал Лайонел, но голос его звучал не очень уверенно и глаз он не поднял. – Сюда никому нельзя.

– Нельзя? – Бу-Бу, которая уже ступила на нос лодки, послушно отдернула ногу. – Совсем никому нельзя? – Она снова уселась на мостках по-индейски. – А почему?

Лайонел что-то ответил, но опять слишком тихо.

– Что? – переспросила Бу-Бу.

– Потому что не разрешается.

Долгую минуту Бу-Бу молча смотрела на мальчика.

– Мне очень грустно это слышать, – сказала она наконец. – Мне так хотелось к тебе в лодку. Я по тебе соскучилась. Очень сильно соскучилась. Целый день я сидела в доме совсем одна, не с кем было поговорить.

Лайонел не повернул руль. Он разглядывал какую-то щербинку на рукоятке.

– Поговорила бы с Сандрой, – сказал он.

– Сандра занята, – сказала Бу-Бу. – И не хочу я разговаривать с Сандрой, хочу с тобой. Хочу сесть к тебе в лодку и разговаривать с тобой.

– Говори с мостков.

– Что?

– Говори с мост-ков!

– Не могу. Очень далеко. Мне надо подойти поближе.

Лайонел рванул румпель.

– На борт никому нельзя, – сказал он.

– Что?

– На борт никому нель-зя!

– Ладно, тогда, может, скажешь, почему ты сбежал из дому? – спросила Бу-Бу. – Ты ведь мне обещал больше не бегать.

На корме лежала маска аквалангиста. Вместо ответа Лайонел подцепил ее пальцами правой ноги и ловким, быстрым движением швырнул за борт. Маска тотчас ушла под воду.

– Мило, – сказала Бу-Бу. – Дельно. Это маска дяди Уэбба. Он будет в восторге. – Она затянулась сигаретой. – Раньше в ней нырял дядя Симор.

– Ну и пусть.

– Ясно. Я так и поняла, – сказала Бу-Бу.

Сигарета торчала у нее в пальцах как-то вкривь. Внезапно почувствовав ожог, Бу-Бу уронила ее в воду. Потом вытащила что-то из кармана. Это был белый пакетик величиной с колоду карт, перевязанный зеленой ленточкой.