Девять сборников рассказов

-- Отведи баржи под прикрытие сторожевой башни! -- крикнул он Перу.--Там заводь; отведи их ниже моста.

-- Аччха! Сам знаю. Мы привязываем их проволочными тросами,-прозвучало в ответ.-- Эй! Слышите вы чхота-сахиба ? Работает на совесть.

С того берега реки доносился почти непрестанный свист паровозов, сопровождавшийся грохотом камней. Хитчкок в последнюю минуту потратил несколько сот платформ таракского камня на укрепление дамб и насыпей своего берега.

-- Мост вызывает на бой Матерь Гангу,-- со смехом произнес Перу.-- Но я знаю, чей голос прозвучит громче, когда заговорит она.

Много часов с криками и воплями работали полуголые люди среди огней. Ночь была жаркая, безлунная, а под утро нависли тучи и внезапно разразилась буря, которая встревожила Финдлейсона.

-- Она двигается! -- промолвил Перу перед рассветом. -- Матерь Ганга проснулась! Слушайте!

Он опустил руку за борт лодки, и быстро текущая вода чмокнула ее. Небольшая волна гулко шлепнулась об один из быков.

-- На шесть часов раньше времени, -- проговорил Финдлейсон, свирепо морща лоб. -- Теперь нам рассчитывать не на что. Пожалуй, лучше вывести всех рабочих из русла.

Снова загудел большой гонг, и опять послышались топот босых ног по земле и лязг железа, а стук инструментов утих. В наступившей тишине люди услышали зевок воды, ползущей по иссохшим пескам.

Десятники один за другим кричали стоявшему у сторожевой башни Финдлейсону, что их участок русла очищен, и когда последний голос умолк, Финдлейсон торопливо зашагал по мосту и шел вплоть до того места, где кончался железный настил мостового полотна и начинался временный дощатый переход через три центральных пролета между быками. Тут он встретил Хитчкока.

-- На вашей стороне все чисто? -- спросил Финдлейсон.

Негромкие слова его гулко прозвенели в решетчатой коробке ферм.

-- Да. Но восточный проток уже наполняется. Мы грубо ошиблись. Когда же надвинется на нас эта штука?

-- Трудно сказать. Вода поднимается очень быстро. Глядите!

Финдлейсон показал вниз на доски, где песок, прогретый и загрязненный многомесячной работой, уже начал шипеть и шуршать

-- Какие будут приказания? -- спросил Хитчкок.

-- Сделайте перекличку... пересчитайте материалы... сидите смирно... и молитесь за мост. Больше ничего не придумаешь. Спокойной ночи. Не рискуйте жизнью -- не старайтесь выудить то, что поплывет вниз.

-- Ну, я буду не менее осторожным, чем вы. Спокойной ночи. Господи, как быстро она поднимается! А дождь пошел всерьез!

Финдлейсон пробрался назад, к своему берегу, гоня перед собой последних клепальщиков Мак-Картни. Не обращая внимания на холодный утренний дождь, рабочие рассыпались по дамбам и там стали ждать наводнения. Один лишь Перу держал своих людей в кучке под прикрытием сторожевой башни, где стояли груженные камнем баржи, привязанные с носа и с кормы тросами, проволочными канатами и цепями

Пронзительный крик вдруг пронесся по линии стройки, переходя в рев ужаса и изумления: вся поверхность реки между каменными набережными побелела от берега до берега, и дальние дамбы исчезли в хлопьях пены. Матерь Ганга стремительно сравнялась с берегом, и вестником ее явилась стена воды шоколадного цвета. Чей-то вопль смешался с ревом волн: то был жалобный лязг пролетных строений, осевших, когда поток унес из-под них подмости. Баржи с камнями, урча, терлись друг о друга в водовороте, крутившемся у береговых устоев, и их неуклюжие мачты поднимались все выше и выше, выделяясь на фоне туманного горизонта

-- Прежде, до того как ее заперли между этими стенами, мы знали, как она себя поведет. А теперь, когда ее так прижали, один бог знает, что она натворит! -- сказал Перу, глядя на яростное кипенье воды у сторожевой башни -- Эй, ты! Борись же! Борись вовсю -- ведь только так и может женщина истощить свои силы.

Но Матерь Ганга не желала бороться так, как этого хотел Перу. После первого вала, умчавшегося вниз по течению, водяные стены больше не надвигались, но река раздувалась всем телом, как змея, утоляющая жажду в разгар лета, теребила и обдергивала набережные, напирала на быки, так что Финдлейсон даже начал мысленно проверять расчеты прочности своей сгройки.

Когда наступил день, весь поселок ахнул.

-- Вчера еще, -- говорили друг другу люди, -- речное русло было как город! А теперь глядите!

Они глядели и снова дивились на эту высокую воду, на эту стремительную воду, лижущую шеи быков. Дальний берег был едва виден за пеленой дождя, и конец моста скрылся за ней, дамбы, тянувшиеся вверх по течению, угадывались только по водоворотам и брызгам пены, а ниже моста скованная некогда река, вырвавшись из направляющих ее стен, разлилась, как море, до самого горизонта. И вот, перекатываясь на волнах, понеслись по воде трупы людей и скота вперемешку, и то здесь, то там показывался кусок тростниковой крыши и рассыпался, едва коснувшись быка.

-- Большой паводок, -- проговорил Перу, и Финдлейсон кивнул.