Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

«Зимой 1929 г. приезжали агитаторы. Было большое собрание. Теперь, говорил агитатор, все на селе будет по-новому. Будет общий двор. Обрабатывать землю будете все вместе. Вам будет легче жить. Крестьяне больше не будут думать. Будет председатель на общем дворе, т. е. в колхозе. Мой отец пришел с собрания и рассказал своей жене Пане, что он услышал на собрании. Паня наотрез отказалась вступать в колхоз. Но Михаил говорит: поставят выше среднего, и тогда пойдешь под раскулачивание. У моего отца были друзья из бедноты. Александр Городилин [в тот год секретарь сельсовета. – С.Я.] сказал моему отцу: работников отпусти, продай все молотилки, рушилки, веялки. Иначе тебя назначат кулаком. Крестьяне еще не знали, что их ожидает... Летом 1930 г. приехала из ВЧК Иванова в кожаной куртке, с маузером на боку. Началось выселение кулаков. Первым был Иван Касаткин, зажиточный крестьянин, у него было 11 детей.

Мама рассказывала о той ночи. Выселять пришли в 3 часа ночи, Зюзино было во сне. Плач и стон разбудил село. Ужас окутал Зюзино. Дети Касаткина убежали в поле и спрятались во ржи. Иванова кричала: “Найдите всех до единого и приведите!..” Саша, Леша и Сергей были найдены во ржи. Всю семью посадили на подводы и повезли в район. Дом его опустел. В нем стало правление колхоза. На дворе конный двор. Землю отдали в колхоз, лошадей отвели на общий двор. Все, что было для обработки земли, отдали в колхоз. Следующей семьей был лавочник Зайцев. У него было семеро детей. Его тоже посадили на повозку и отвезли в район. У Заварзина Василия Петровича отобрали двор и там расположили колхозный коровник».

Так, в 1931 г. судили М.П. Симагина за невыполнение овощезаготовок для государства. Хозяйство Симагина было крепкосередняцкое, и его хозяйство за постоянный наем рабочей силы, за аренду земли и продажу продуктов на рынке (картофель и пр.), а также невыполнение обязательств перед государством было раскулачено, а он лишен права голоса и приговорен к высылке на 3 года (где и помер). Симагина тогда подавала заявление во ВЦИК о восстановлении в правах, и ее восстановили. Но дома она лишилась: он оказался в распоряжении колхоза, а она с шестью малолетними детьми и престарелым отцом мыкалась по квартирам, но работала в колхозе. А в мае 1933 г. Татьяну Максимовну Симагину исключили из колхоза по явно надуманным поводам, и ей долго пришлось доказывать свою правоту. «Вообще все было так подстроено, чтобы исключить меня за то, что я честно работала и дала про председателя Захарова заметку в газету...»[871]