Девять жизней

– Ну… я не знаю… – священник вздохнул, предчувствуя взбучку.

– Здесь ваша подпись!

– Я был только членом суда! Материалы, как обычно, собирал следователь! Они признались!

– Конечно, признались! Мать и дочь пытали на глазах друг у друга, ещё бы они не признались! – Молодой человек не забыл, как при разборе бумаг по приезде в Сегилью его поразило страшное, бессмысленное обвинение, ужасная кара, назначенная несчастным женщинам, и не мог вспоминать равнодушно об их приговоре и казни.

– В Сегилье решили, что нужно построже… – тоскливо протянул отец Николас. – Аутодафе…

– Могли ограничиться покаянием, отправить их в монастырь!

– Но это было крупное дело!

– Да, следователь получил повышение, за которым и ехал в столицу, – инквизитор помолчал, потом с удивлением посмотрел на болезненно поморщившегося офицера. – Что с вами, дон Бернардо?

Тот вздохнул.

– Мне ведьм передали для исполнения приговора. Не смог настоять даже, чтобы их задушили перед костром. Прежний следователь требовал зрелища в назидание всему городу, – и, тихим голосом: – Дочь была совсем девочкой, только шестнадцать.

Дон Себастьян задумчиво смотрел на свечу. В его руках оказалась огромная власть, и мало свободных минут, чтобы почувствовать её тяжесть. Но он не привык долго бездействовать.

– Ничего уже не исправить. Убийством этого человека я займусь позже, слишком много всего накопилось.

– Да, дел очень много! – с готовностью согласился священник.

Оправдываться перед решительным следователем было всегда неприятно, и всякий раз отец Николас забывал напрочь – он не должен оправдываться! Его сан, его должность значительнее, чем у молодого наглеца, что ж такое, почему, стоит де Суэда посмотреть на человека в упор, начинают поджилки трястись? Он знатен, конечно, семья знаменита – но не наследник, третий сын, и при всей своей доблести де Суэда были только бароны.

Отошёл от тяжёлых воспоминаний и комендант.

– Я, конечно, дон Себастьян, вам благодарен, но почему вы так упорно избегаете применять пытки? Мы бы потратили на этого мерзавца куда меньше времени.

– И узнали бы гораздо меньше о его связях… Я вас тоже должен поблагодарить. Без ваших людей я бы не справился. Да и изловили Аседо ваши стражники.

– Негодяй от безнаказанности потерял осторожность. Мне повезло, но без вашей помощи я бы не смог его удержать. Вы сейчас займетесь делом его светлости? Дон Армандо бесконечно возмущен: и арестом, и тем, как мало внимания вы ему уделяете.

– Позже. Его устроили достаточно комфортабельно, кормят из дома, пускают жену. Спешка в деле важного узника неуместна, – дон Себастьян ответил негромко и почти равнодушно, лишь чуть поморщившись при упоминании герцогини.

– С огнём вы играете… Хотя великий инквизитор очень к вам расположен, и вы здесь по его назначению и протекции…

– Благодарю за предупреждение, дон Бернардо, но губернатор пока побудет в тюрьме.

Комендант замолчал, зная, что спор бесполезен. Отец Николас вздохнул, беспокоясь только о том, чтобы самому не попасть под гнев губернатора. Он предпочитал со всеми ладить, однако подозревал: если поладить с молодым протеже великого инквизитора, то поссоришься с остальным светом.

Пройдясь по каземату, инквизитор, не торопясь, переложил на столе несколько дел. Вдруг замер, изумился, протёр и снова открыл глаза, покачал головой. Отражение свечей заиграло в его зрачках, рот слегка приоткрылся, тень от ресниц встрепенулась, придав молодому человеку вид совсем юного.

– Что это?! – он ошарашенно посмотрел на членов суда, не выпуская из рук захватившего его внимание документа.

– Не знаю… Что? – отец Николас ни разу не видел грозного инквизитора таким озадаченным и про себя засмеялся: «Обычно не скажешь, но вот расслабился – и красив, как девица. Зря он в священники собрался, ох, зря…».

– Дичь какая-то… – потом обернулся и сказал стражнику у дверей: – Мастер Антонио сегодня свободен, а этого обвиняемого в мою комнату принесите.

Ничего больше не объясняя, молодой человек вышел из каземата, оставив священника и офицера в полном недоумении.

4. Третья кошачья жизнь. Новый друг

Я вернулся на свет, когда меня почесали за ушком. Человечьи пальцы, очень ласковые, добрые, нежные, как у моей чудесной Инес, только сильнее. Гораздо сильнее. Это мужчина. Я открыл один глаз и услышал:

– Очнулся, дружок?

Голос… Я не мог не узнать этот голос! Храбрый путник, отважный сеньор, я сразу ведь догадался – он достоин удачи! Я потянулся и муркнул, вызвав его улыбку. Сеньор почесал моё пузико, приговаривая:

– Славный котище! Что за глупость обзывать тебя колдуном! А, гроза окрестных мышей? Я так рад, что ты выжил! Можешь справлять второй день рождения.

Строго говоря – третий, но об этом никто не знает.

Я постарался хорошо рассмотреть доброго человека. Улыбчивый, молодой, взгляд его карих глаз удивительно светел.

И понимающий.

– Хочешь есть? Кот в нашем замке любил колбасу. Рыжий негодник, ворчливый, но мы были друзьями.

Кто б сомневался. Колбаса – очень неплохо.

В дверь постучали.