Девять жизней

– Ты садишь меня под замок? Реймир, ты в своем уме?! Ты… ты не посмеешь! Ай! Отпустите меня! Не трогайте! Реймир, ты скотина!

На этот раз солдаты действовали не так учтиво. Грубо заломив девушке руки, они бесцеремонно потащили ее к выходу, попутно отмахиваясь от неумелых тумаков и оплеух.

– Сволочь, гад, сраный импотент! – девушка понимала, что ни к чему хорошему это не приведет, но остановить поток брани не могла. – Будь ты проклят! Сучье отродье! Когда я была с тобой, все время представляла кого-то из своих любовников! Все три минуты! Ненавижу тебя!

– Взаимно, – услышала она голос Реймира, а потом ее вытащили в коридор.

3.

Гвардейцы орудовали в покоях больше часа. Они перерыли все вещи, вывернули наизнанку каждый шкаф и ящичек, заглянули даже в самые маленькие шкатулки. Что именно они старались найти, Фелиция точно не знала, но к делу солдаты подошли основательно. В итоге в их руках оказались все запасные ключи от комнаты и, конечно же, перстень Магнуса – одно из доказательств их связи.

Поначалу Фелиция пыталась сопротивляться, особенно когда один из гвардейцев вываливал на пол ее драгоценные платья. Только зря силы потратила. С таким же успехом она могла молотить по каменной глыбе. Осознав, что все ее попытки расцарапать сволочам их поганые рожи не приведут ни к чему, девушка притихла и принялась смиренно ожидать конца унизительной процедуры. Только когда за солдатами захлопнулась дверь и щелкнул замок, она наконец дала волю эмоциям.

Она не злилась. О нет, ее состояние трудно было назвать простой злостью. Она сгорала от ненависти! Фелиция кричала, срывая голос до хрипоты. Она изрыгала такие ругательства, от которых даже портовые шлюхи залились бы румянцем. Она швыряла в стены все, до чего могли дотянуться ее тонкие пальцы. Под ее свирепым натиском пали все зеркала, усыпав пол острыми осколками. И каждый раз, когда брошенный в стену бокал, блюдце или флакон разлетался вдребезги, она искренне жалела, что попала не в голову Реймиру.

Когда силы иссякли, а в душе осталась лишь острая обида, Фелиция уткнулась лицом в колени и заплакала. Тихо и жалобно. И вместе с каждой слезинкой, скатившейся по щеке, вместе с каждым всхлипом из нее, казалось, выходила часть пелены безрассудства, застлавшей голову. Почувствовав облегчение, она решила дать себе передышку. Следовало успокоиться, прийти в себя и осмыслить все, что случилось с ней за это проклятое утро. Быть может, тогда она сумеет найти выход, который все это время маячил перед ее носом!

Фелиция стиснула зубы и, влепив самой себе звонкую пощечину, зарычала… то ли от боли, то ли от гнева на собственную тупость. Неужели она действительно собирается проверять на собственной шкуре, что именно задумал Реймир? Говорил ли он серьезно или решил ее припугнуть столь дешевым способом? Мог ли он отдать ее под суд? Признаться, Фелиции с трудом верилось во все это, учитывая, как он к ней относился. С другой стороны, не каждый раз твоя возлюбленная признается в измене, да не с кем-нибудь, а с твоим заклятым врагом.

– Думаешь, что можешь просто так угрожать мне? Думаешь, что меня можно запереть, словно скотину? Ну уж нет, просто так я тебе не дамся…

Фелиция поднялась с пола и окинула руины собственных покоев цепким, уже не замутненным от отчаяния взглядом. Запертая дверь слабо подходила для бегства, так что оставался единственный путь – через окно, а чтобы не переломать все кости, следовало опробовать древний, как мир, способ. Способ, описанный едва ли не в половине любовных историй.

Первым делом в ход пошли все имеющиеся в комнате простыни, которые Фелиция как могла крепко связывала между собой. Затем пришла пора платьев, однако их оказалось так много, что после окончания работы большая их часть так и осталась валяться посреди комнаты грудой дорогого тряпья. Фелиция остановилось, только когда сумела надежно приладить один из концов узловатой связки белья к массивной ножке кровати. Она могла поклясться, что провела за работой не больше четверти часа, но тело говорило об обратном. Нежные ладони раскраснелись от усилий и напоминали спелые помидоры, мышцы в кистях затвердели и болели от малейшего движения… а ведь ей еще предстояло самое тяжелое и опасное – спуск.

Страх сорваться и свернуть себе шею не беспокоил девушку до самого последнего момента. Только когда самодельный канат коснулся земли, а сама Фелиция свесила ноги в угрожающую пустоту, она наконец по-настоящему осознала, что ей предстоит на самом деле. Осенний ветер яростно набросился на связанные тряпки, качая их из стороны в сторону. Шерстяной плащ, который девушка сбросила вниз, отнесло к самой окраине сада, где он едва не запутался в голых ветвях яблони. Жестокие порывы трепали ее волосы, дергали за полы узкого платья, покусывая ледяными зубами за бедра.