Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон

Нет, так просто я сдаваться не намерена. И я все сделаю сама! Без папы и Ильи.

И тут — я не поверила своим глазам — на дисплее телефона, под приятное мурлыканье сигнала, появился портрет папы. Он позвонил мне ровно тогда, когда я о нем подумала. Когда решила для себя, что не стану отвлекать его от работы и тем более пугать его, что я — его дочь, а потому все же, наверное, унаследовала кое-какие черты его характера.

— Па? Привет! — Мне показалось, что лицо мое свело судорогой, и я, сдерживая слезы, защебетала: — Знаешь, здесь зима такая мягкая… Все ходят в костюмчиках, легких курточках…

— Грета, как дела? Ты давно не звонила. Не писала. Мы с Ильей переживаем. Это хорошо, что ты сейчас скупаешь недвижимость, поверь мне, в Болгарии она скоро поднимется в цене. Вот переживем кризис — и купим часть побережья в районе Созопола. Я знаю также, что англичане, уставшие от своих дождей и туманов, тоже скупают домишки в деревнях. Но меня интересует другая сторона твоей жизни… — Голос его звучал встревоженно, но был по-прежнему мягким, родным. — Ты счастлива?

— Да, папа… — промямлила я, не найдя в себе сил ответить бойко, весело, как и подобает влюбленной и любимой новобрачной.

— Понятно. Грета, ты знаешь, я никогда не давил на тебя, ты всегда шла своей дорогой. Но твой Джорджи — бездельник и бабник! Я навел справки. Вот не хотел этого делать, но все равно — не выдержал. Возможно, тебе об этом больно слушать, но два года тому назад он жил с одной французской подданной, ее звали Мари Аньес, она была старше его почти на пятнадцать лет… Так вот. Он прожил с ней в Тулузе около полугода, обобрал ее до нитки и исчез, бросив ее беременной. Это в ее-то возрасте! Еще. У тебя есть свекровь. В свое время на нее было заведено уголовное дело, ее подозревали в убийстве ее мужа…

Я, слушая папин голос, ловила себя на мысли, что подобная информация обычно «подается» в конце какого-нибудь криминального романа, главной героиней которого я сейчас и являлась. А тут — полное разрушение конструкции сюжета! И мне, как незыблемую данность, преподносят на блюдечке преступницу — свекровь.

— И что, это действительно она его убила? Кажется, он умер на операционном столе. Не знаю, чем он болел.

— Она была признана душевнобольной, провела восемь месяцев в психиатрической клинике, после чего ее отпустили. Вроде бы она поправилась, — сказал он.

— И ты, зная обо всем этом, молчал?!

— Я узнал все это всего лишь пятнадцать минут тому назад. Пока тебе дозвонился… — словно оправдывался мой папа. Я была потрясена. — А раньше я не занимался этим вопросом потому, что мне и в голову не могло прийти, что ты, ты — моя дочь, — можешь вляпаться в такое… семейство!

— Что натолкнуло тебя на мысль навести справки о моем муже и свекрови?

— Твое молчание, — коротко ответил он, и я услышала, как он вздохнул там, в Москве. — И еще — твой тон. Я же твой отец, я знаю тебя как облупленную! Я знаю твой голос, когда ты бываешь счастлива, и знаю, как он дрожит, когда тебе совсем плохо. К тебе отправить Илью? Вот, он буквально рвет из рук трубку…

— Привет, сестренка! — закричал брат.

И тут я разрыдалась.

— Ты что? Совсем уж плохо? Возвращайся! Сделаешь наш любимый с отцом омлет с клубникой. А если серьезно, то вали оттуда, все бросай и приезжай… Поедем охотиться на львов!

— Я приеду, но только не сейчас.

— Хочешь привести все дела в порядок? Развестись? Я могу помочь тебе в этом.

Мне захотелось крикнуть в трубку: «Папа, Илья, меня собираются убить! Увезите меня отсюда!» Хотелось, но я не крикнула. Я покину эту страну только после того, как куплю здесь ту чудесную виллу в Краневе! Но куплю я ее, уже будучи свободной.

— Скоро Рождество… У меня есть подруга, думаю, я отмечу праздники вместе с ней, за городом. Потом она поможет мне с разводом, у нее хорошие связи. Вот тогда я и вернусь. Правильно ты говоришь — я хочу сперва закончить все свои дела.

— Обещай в следующий раз знакомить нас со своими мужьями. — Я почти воочию увидела, как Илья грозит мне пальцем. — Договорились?

— Хорошо. Папу мне дай!

— Грета, я буду тебе звонить, — сказал отец.

— Слушать мой голос?

— Не только. Я соскучился! К тебе я не приеду — не хочу. Боюсь, что пришибу этого твоего Джорджи… А с Магдаленой этой… будь поосторожнее. У нее с головой не все в порядке, сказал же. Ты бросила курить?

— Нет, — честно призналась я. — Еще больше курю, чем в Москве. Па, здесь все пьют кофе и курят. Прямо образ жизни. Вот и я оболгарилась.

— Это не только в Болгарии. Я вот вернулся недавно из Германии, так там — та же картина. Кстати, я купил тебе плед. Белый, шерстяной. Как ты хотела. Возвращайся, зарывайся в свою теплую норку и приходи уже в себя… А Илья накупил тебе разных платьев и штанов. Привез из Парижа. Звучит, конечно, пошловато, но платья все — летние, в цветах, с пышными юбками. Ты же у меня такая красавица! Будь моя воля — ни за что бы не отдал тебя замуж. А ты вон вышла замуж и даже на свадьбу не позвала…

— Так не было же ее…