Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон

— Да я знаю, знаю… Будем считать, что это у тебя случилась репетиция супружеской жизни. Теперь ты хотя бы узнала, чего не надо делать и каких мужиков следует посылать сразу…

— Постой… А как же та женщина? Француженка?

— Она родила мальчика. Очень красивого.

— Господи, откуда ты знаешь-то?!

— Мне прислали его фотку, по электронке! Я направлял в Тулузу одного своего человека, он встречался с Мари. Она много чего рассказала про твоего Джорджи!

— Плохого? — спросила я упавшим голосом. Я старалась говорить тихо, поскольку в кафе было не так уж много посетителей.

— Она была влюблена в него. Как и ты. И это — главное. Думаю, что она до сих пор его любит. И нисколько не жалеет, что содержала его, истратила на него все свои деньги.

— Па, я тут кое-что задумала… Потом объясню. Жди моего звонка и… постарайся меня понять.

«Па, забери меня отсюда!!!»

* * *

Смысл и суть того, что произошло со мной на самом деле, дошли до меня лишь после разговора с отцом и братом.

Я заказала еще кофе и бутерброд, понимая — чтобы реально претворить свой план в жизнь, осуществить свою месть этим заговорщикам, мне понадобятся силы. Но даже после съеденного бутерброда сил у меня не прибавилось. Я сидела за столиком, и мне казалось, что я только за последние пару часов похудела килограммов на двадцать. Из своих пятидесяти. Колени дрожали, а где-то глубоко в груди застрял острый кол. Чувство, знакомое многим, кого постигло разочарование, кто не знает, как ему жить дальше. Когда рушится жизнь, и ты видишь, как падают с неба ее хрупкие обломки.

Вечером в это заведение с оранжевыми стенами, пальмами в кадках, запотевшими стеклянными стенами и малиновыми кожаными диванами набивается много посетителей. Те, кто победнее, заказывают маленькие круглые картофелинки «чоли», посыпанные укропом, и какао, которое здесь называется «горячий шоколад». Кто побогаче — пьют ракию, тяжелые алкогольные коктейли и берут «мезе» — сборную закуску из тоненько настроганной сухой колбаски «суджук», ветчины и соленостей.

Рядом со мной расположилось целое семейство цыган с мамашей во главе, черноглазой, худенькой, крикливой женщиной в черной искусственной шубе и с сигаретой в прокуренных зубах. Они никак не могли сделать заказ, и официантка нервничала, боясь запутаться, сколько им принести порций кофе и сколько пирожных.

За окном свирепствовала фиолетовая метель, по толстым стеклам соскальзывали вниз густые, серые, похожие на мокрый сахар горсти талого снега.

Я не представляла себе, куда мне податься. Мысли снова и снова возвращались к Райне. Я могла бы ей позвонить и попросить помочь, подсказать, как мне поступить. В моей памяти закрепилась эта очень умная, хваткая и практичная девушка. С другой стороны, то, что я задумала, тоже попахивало криминалом, а потому эта девушка могла подставить и сдать меня в любую минуту. Вот так я рассуждала тогда — и испытывала при этом чувство облегчения от того, что мне теперь не придется ни перед кем отчитываться в своих планах.

Итак! Мне требовался труп. Труп молодой девушки, на который я бы надела свою одежду и украшения. Джорджи со своей матерью с радостью его опознают. И машина завертится.

Стоп! Прокрутив в голове возможность оформления своей страховки, я же так ничего и не предприняла… Полагаю, я правильно сделала, поскольку в самое ближайшее время, затеяв разговор о страховке, я насторожила бы своих родственничков.

Я вышла из кафе и сразу же нырнула в первый попавшийся магазин, где купила шерстяной длинный шарф и обмотала им грудь и горло. Потом узкими, круто спускавшимися вниз улочками и переулками я добралась до дома и, увидев на парковке свой покрытый толстым слоем мокрого снега красный «Ситроен», села в него и задумалась. В любую минуту здесь мог появиться мой муж с ножом, чтобы перерезать тормозные шланги. Хотя надо не знать Джорджи, чтобы предположить, что он способен в такую непогоду вообще выйти из дома! Наверняка они с мамашей сейчас ужинают вдвоем, расположившись в уютной кухне, купленной в соседнем магазинчике курицей гриль и салатом из перцев. И думают-гадают — куда я запропастилась? Вообще-то за то короткое время, что мы с Джорджи прожили вместе, я успела его приучить к тому, что время от времени я совершаю длительные пешие прогулки по городу. Но сейчас, в такую непогоду, когда даже бездомных собак впускают погреться в теплые подъезды домов или в подсобки кафешек, предположить, что я гуляю… не совсем же они сошли с ума! Но думаю, им хорошо вдвоем, без меня, и, похрустывая куриными косточками, они сладко мечтают о том, как лишат меня жизни, каким образом отправят меня на тот свет.

Еще пару часов тому назад тормозные шланги не были перерезаны, иначе Джорджи похвастал бы этим перед матерью. Вряд ли он сделал это в такой снег и дождь. Но все равно мне становилось как-то не по себе, когда я размышляла о том, что со мной произойдет, если шланги все-таки уже «готовы» и моя стоявшая на крутой парковке машина, едва я в нее сяду, покатится на большой скорости вниз, прямехонько в сторону бензиновой станции…