Девять жизней Роуз Наполитано

Сложные вопросы… Говорить «мама все еще с нами, она видит нас, знает, что мы ее любим и скучаем по ней» – всего лишь выдавать желаемое за действительное. Но мне все равно. Потому что я тоже этого хочу. Мечтаю об этом каждый день с тех пор, как она умерла.

– Да, милая, – отзываюсь я. – Я правда так думаю.

ГЛАВА 34

8 апреля 2015 года

Роуз, жизни 1 и 2

– Доктор Наполитано, мне очень понравилась ваша книга. – Девушка, похожая на аспирантку, останавливает меня в холле отеля, где проходит конференция.

Внутри светло и тепло, в противовес морозной и снежной погоде Колорадо, что царит снаружи.

– Спасибо, – киваю я.

Незнакомка примерно с меня ростом, черноволосая, выглядит стильно в красном платье без рукавов, открывающем мускулистые руки и икры.

– Читали для курса? – интересуюсь я.

– Вообще-то, нет. – С обеих сторон нас огибает поток выходящих с конференции. «Рыбки» в твиде устремляются в различные залы, подготовленные для докладов и лекций, или к лестнице, ведущей на книжную ярмарку. – Я ее прочитала, потому что сомневаюсь, хочу ли детей. Выходит, читала ее для себя.

Это заявление звучит как признание, признание в преступлении.

Мне хочется взять и обнять девушку, обнять и отвести туда, где можно посидеть и попить кофе. Пусть знает, что она не одна, нас куда больше, больше, чем мы представляем.

– Я написала эту книгу для себя. Ну и в конечном счете для таких, как вы.

Мне требовалось как-то пережить разрыв с Люком, поэтому какое-то время назад я решила отыскать других женщин, у которых нет и не будет детей, которые, вероятно, их никогда не хотели и отстояли свое мнение. Я стремилась поговорить с ровесницами, испытавшими нечто подобное. Возможно, это решение тоже стоило им брака. Выяснилось, что нас много, однако большинство вынуждены скрывать свою позицию.

Я рада, что решилась написать эту книгу. Мне было полезно отвлечься: после смерти мамы рекламная кампания увлекла меня целиком. Ради нее я с радостью хваталась за любую возможность и соглашалась на все.

– Как вас зовут? – спрашиваю я незнакомку.

Она поднимает взгляд:

– Марика.

– Не стоит смущаться того, что вы не хотите детей.

– Да, знаю. – Она переступает с ноги на ногу, высокие каблуки тонут в ковре. – Но об этом всегда тяжело кому-то говорить. Никто же не верит. Или думают, что с тобой что-то не так.

– Как я вас понимаю. Раньше я чувствовала себя такой одинокой. – Думаю, как хорошо обо всем этом забыть, радоваться работе, наслаждаться одиночеством. У меня чудесные друзья и коллеги, а еще есть папа и тетя Фрэнки. – Слава богу, я познакомилась со всеми женщинами, которых опрашивала для своей книги, – говорю я Марике.

Та кивает.

– Наверное, было здорово.

– Да. – В холле становится все тише, скоро начнется очередная серия докладов. Роюсь в своей огромной сумке, где ношу стопку увесистых книг, оттягивающих руку, программу конференции, бумажник, и выуживаю тонкую синюю визитницу. Одну карточку я протягиваю Марике. – Если мы больше не пересечемся, пишите мне на почту когда угодно, пообщаемся. Тороплюсь на встречу, иначе мы могли бы сейчас выпить кофе.

Марика берет визитку.

– Рада знакомству.

Иду дальше, возвращая в сумку визитницу. Она падает на самое дно. Люк преподнес мне ее за ужином в день, когда я впервые получила работу в научном учреждении. Он аккуратно обернул подарок синей бумагой – мой любимый цвет, цвет моря в солнечный день, и завязал зеленой лентой – еще один мой любимый цвет, а карточку подписал так: «Профессору Роуз, моей единственной и неповторимой, в честь начала долгой и успешной карьеры. Навеки твой, Люк».

Воспоминание очень четкое. Я шагаю и удивляюсь, что оно уже не ранит, не причиняет прежних страданий. На меня снисходит некое умиротворение, я и не знала, что можно так относиться к мужчине, который некогда был мне мужем.

* * *

Несмотря на всю боль из-за развода, из-за того, что Люк сошелся с другой и у них появился ребенок, в итоге мы сохранили подобие дружеских отношений.

Все началось со смерти моей мамы.

Я написала ему, что ей осталось недолго. Мне показалось, так надо сделать. Люк хорошо знал мою маму и даже так ее называл, он любил ее, и она его тоже любила. Бывший муж ответил почти сразу: «Мне так жаль, Роуз».

Затем пришло второе сообщение: «Ничего, если я зайду попрощаться?»

Его просьба меня ошеломила. Я сидела в маминой палате и читала детектив в кресле, где обычно дремал отец, – его я отправила ненадолго домой. Я переживала за папу. Он все время находился в больнице, это очень изматывало.

Люку я ответила не сразу. Сначала вообще не знала, что написать, мы не виделись несколько лет.

Развод – это так странно. Вы живете вместе с десяток лет, все делите на двоих, а потом – если детей не осталось – раз, и вы друг другу никто. По крайней мере, если не хотите, то и стараться поддерживать отношения не нужно.