Девять жизней Роуз Наполитано

– Дочь пытается убедить меня позволить ей остаться у подружки на все выходные, а мы с ее матерью твердим нет. Она всегда старается взять измором, и порой даже получается. – Пожав плечами, он снова кладет телефон на столик.

– А как зовут твою дочь? – спрашиваю я.

Томас поворачивается, расплываясь в широкой улыбке:

– Ее зовут Адди.

Часть пятая. Больше Роуз. Жизни 7 и 9

ГЛАВА 35

15 августа 2006 года

Роуз, жизнь 7

Люк стоит с моей стороны кровати, куда обычно никогда не подходит. В руке – банка с витаминами для беременных. Он трясет ее, как пластиковую погремушку. Звук глухой и тяжелый – банка полна.

– Ты же обещала, – говорит Люк.

– Разве?

– Роуз.

В устах Люка мое имя звучит зловеще.

Я вздыхаю. Сегодня у меня совершенно нет настроения. Да и в любой другой день, если уж на то пошло. Я устала спорить с мужем из-за ребенка. Заведем мы его или нет, смирюсь ли я когда-нибудь? Почему я не такая, как все остальные женщины на свете, чье единственное предназначение – рожать детей? Почему только я в этом не заинтересована?

– Что, Люк?

– Я думал, они почти кончились. Собирался купить следующую.

Открываю ящик комода и достаю трусики – розовые сексуальные стринги.

– Думаю, не стоит, – говорю я и с грохотом закрываю ящик.

– Думаешь, не стоит…

Если Люк так и будет за мной повторять, я закричу. Поворачиваюсь к мужу, трусики болтаются в руке.

– Давай пойдем на компромисс: я схожу к врачу и заморожу яйцеклетки.

Люк открывает рот, но не произносит ни звука.

– Тогда мы сможем отложить этот разговор на некоторое время, – продолжаю я в надежде, что Люк согласится. Мне так и хочется погладить себя по голове за блестящий план.

Муж снова обретает дар речи.

– Заморозить яйцеклетки – не значит родить ребенка, Роуз.

– Точно, не значит. Но это лучшее, что может тебе сейчас предложить твоя жена, которая, на минуточку, вообще никогда не хотела детей. – Подхожу к нему, бросаю стринги на кровать, беру за руку. – Да или нет, Люк. Решать тебе.

ГЛАВА 36

22 мая 2020 года

Роуз, жизни 3 и 6

– Адди, если ты мне сейчас же не перезвонишь, будешь на месяц наказана! – Оставив сообщение, я отключаюсь и сажусь за кухонный стол.

В доме темно, только над плитой горит лампочка. Солнце зашло – и мир погрузился во тьму.

Застыв неподвижно, будто камень, я таращусь на телефон и жду, пока на экране появится лицо дочери. Потом поднимаюсь, включаю несколько ламп – и гостиную с кухней заливает мягкий розоватый свет. Мы с Люком всегда считали, что верхнее освещение слишком резкое и яркое, а лампы создают прекрасное настроение. Мы гордились, что так романтично оформили квартиру. Теперь эти размытые тени и сияние вокруг словно насмешка.

Грохаю телефоном о стол, будто могу достучаться до Адди, а потом с криком его швыряю. Экран трескается – конечно, трескается. Ну что я за дура!

– Глянь, что ты со мной творишь, Адди! – кричу я в пустоту дома.

Помню, в юности я не слушалась маму. Ох она и злилась, орала на меня как маньячка, когда я приходила домой. Помню, как высказывала ей это.

«Да ты чокнутая!» – кричала я и топала по лестнице в свою комнату, зная, что вскоре услышу мамины шаги, а потом она сообщит мне, что я наказана. Я вопила на нее и хлопала дверью так громко, как только могла. Иногда проделывала это несколько раз, много раз, визжа от ярости.

Будь мама жива, я бы позвонила ей и горячо извинилась за все, что заставила ее пережить. Будь мама жива, я бы рассказала ей это, мы посмеялись бы вместе, вспомнили мои самые худшие выходки. Потом я объяснила бы ей, что последнее время вытворяет Адди, и она бы дала мне материнский совет. Как же без нее одиноко.

Иногда я хочу крикнуть дочери: «Ты будешь скучать по мне, когда я умру! Еще как будешь!»

Становясь родителями, люди и впрямь превращаются в каких-то маньяков.

Экран телефона загорается, но это не Адди, а Люк.

– Она тебе звонила? – спрашиваю я.

– Нет, – устало вздыхает он.

Ему не нужно ничего произносить вслух, я и так знаю, какие мысли крутятся в его голове.

– Хотя я на нее жутко злюсь, все равно считаю, что не стоит следить за ее геолокацией. Адди нужна независимость. Нужна.

– Я с тобой согласен, ты же знаешь. Мне кажется, надо дать ей какую-то поблажку.

– Ни за что. Она ведет себя неприемлемо.

– Роуз. – Он снова вздыхает. – Это все из-за нас.

Я молчу.

– Из-за нас, и ты тоже это знаешь.

– Прошло два года, Люк, а разошлись мы задолго до этого, – возражаю я, но он прав.

– Детям тяжело дается развод.

И бывший опять прав, но мною владеет паника.

– Вдруг с ней случилось что-то ужасное? – Я повышаю голос и одновременно встаю. – А если ее похитили?

– Никто ее не похитил, Роуз. С ней все в порядке. Просто бунтует.

– Ты правда так думаешь?

Люк издает смешок – настоящий смешок.

– Я думаю, когда мы ее найдем, посадим под домашний арест, но с ней и правда все в полном порядке. Адди просто наказывает своих злодеев-родителей.

Иду в гостиную и ложусь на ковер между диваном и журнальным столиком, уставясь в потолок.