Девять жизней Роуз Наполитано

Но тогда она была такой юной. Юной и обожающей своего отца, ей не хотелось им ни с кем делиться. Теперь Адди пятнадцать, она повзрослела. И мне нравится! Даже очень. И не просто потому, что это дочь моего любимого мужчины, с которым мы начали обсуждать совместное проживание.

Кто бы мог подумать, что у меня появится дочь, хоть я сама так и не родила? К тому же очень умная, забавная, чудесная. Все вышло даже лучше, чем казалось. Я и не представляла такого исхода.

Адди берет свою сумку – черную, с острыми железными шипами.

– Как думаешь, папа разрешит мне в следующие выходные погулять до полуночи?

Я внимательно смотрю на нее.

– Это ты должна спросить у него.

– Но как ты считаешь, это будет нормально?

Я молчу. Адди приподнимает брови. Она догадывается, что я с ней согласна, что ничего страшного в этом не вижу, но произносить вслух не желаю. Не мне такое решать.

Всякий раз, когда Томас сходит с ума из-за очередного скандала в школе Адди, ссоры с друзьями, ругается с ней из-за комендантского часа или девочки, с которой хочет встречаться его дочь, я стараюсь напомнить, что ему с Адди очень повезло. Обычно подростки – сущий кошмар, по крайней мере так заявляют все мои друзья, у которых есть дети.

– Давай я у него спрошу, – продолжает гнуть свою линию Адди, – а потом ты с ним поговоришь.

– Я подумаю.

Она ухмыляется и открывает дверь. Знает, что добилась своего.

– Спасибо, Роуз.

ГЛАВА 38

18 июня 2022 года

Роуз, жизни 3, 5 и 6

– Адди! – кричу я и размахиваю рукой.

Как и мой отец, что стоит рядом.

Адди поворачивается в нашу сторону, проходя мимо с другими восьмиклассниками. Сегодня выпускной. У дочери умоляющий взгляд: «Мама, успокойся!» Но я не могу. Адди закатывает глаза. Даже зарождающийся подростковый бунт, которым недавно заразилась дочь, не помешает мне любоваться, как она в шапочке и мантии поднимается на сцену вместе с друзьями.

– Юх-ху! – воплю я и хлопаю изо всех сил. Ладони горят.

Папа наклоняется ко мне:

– Роуз, если бы я так себя вел, когда ты была подростком, ты бы неделю со мной не разговаривала.

Джилл, которая стоит с другой стороны, обнимает меня.

– У Адди к тебе точно будет разговор. Может, сбавишь обороты?

– Да плевать, – отвечаю я сразу обоим. – Придется ей потерпеть мамины выходки.

А сама оглядываю переполненный зал. На другой стороне – родители Люка, которые старательно избегают встречаться со мной взглядом. Мы давно не разговариваем.

– И вообще, тут все родители заняты тем же самым.

– Да уж, точно. – Помолчав, Джилл добавляет: – Так Люк придет?

Снова бросаю взгляд через весь зал: рядом с отцом и матерью Люка пустое место.

– Надеюсь.

Люк должен был вернуться из рабочей поездки. Он опасался задержки рейса или поезда и вообще пробок. У него не всегда получается совмещать обязанности по работе и воспитанию троих детей – нашей дочери и еще двух от Шерил.

– Но у Адди же выпускной из средней школы!

– Знаю.

– Может, он тебя удивит, – улыбается папа.

Он всегда был оптимистом.

Наши с Люком отношения, мягко говоря, несовершенны. С тех пор как он завел второго ребенка, внимания Адди достается меньше. Но мы все еще вместе плетемся вперед, изо всех сил стараемся быть для нашей дочери хорошими родителями, поддерживать ее, а порой и друг друга. И все же утверждать, что его отлучка не дарит мне некую свободу, – неправда. Без Люка я могу быть такой матерью для Адди, какой сочту нужным. Да, эгоистично, да, дочери тоже требуется присутствие в жизни отца – хотя бы такое, – но уж как есть. Иногда я счастлива, что Люка нет рядом.

Оркестр средней школы снова исполняет торжественный марш. Дети занимают места на трибунах у сцены.

Мои глаза прикованы к Адди, она садится во втором ряду на четвертое место слева, возле своей лучшей подруги Евы.

Папа качает головой.

– В жизни бы не поверил, что мне понравится такая стрижка, но ей и правда идет.

Адди отрезала волосы, оставив на голове лишь пару дюймов. Я была категорически против, но все же разрешила, и дочери прическа к лицу. Люк эту стрижку терпеть не может.

Директор Гонсалес просит всех садиться, и родители автоматически повинуются, словно они тоже ее ученики. Джилл склоняется ко мне.

– Обалдеть, мы у Адди на выпускном! А ведь я ее помню крошечной Булочкой!

Я киваю и бросаю взгляд на отца. У того уже глаза на мокром месте. Если начну говорить – тоже расплачусь, и Адди мне потом задаст! Но если бы я могла, то сказала бы Джилл, что не представляю мир без моей дочери. Как подумаю, что все могло так обернуться… По щеке у меня бежит слеза, и я стираю ее ладонью.

* * *

– Томас придет на вечеринку? – спрашивает Джилл.

На столе высится торт. Шоколадный, без глазури – дочь ее не любит, – только тонкий росчерк лимонной строчкой, которая гласит: «С выпускным, Адди!».

Я разместила торт в самом центре среди прочего угощения: с одной стороны – печенье, брауни и капкейки, с другой – чаши с салатом и пастой, любимые фрикадельки моей дочери и большое блюдо с маминой брачиолой. Я потратила на нее не один час, Адди ее тоже обожает.