Девятая директива

Это был плохонький шестизарядный карабин с прикладом из дешевого дерева.

Теперь можно не прислушиваться к звукам внизу. Я побежал вниз по винтовой лестнице, ударился плечом о перила, упал и ударился о перила с другой стороны. В глаза мне брызнул солнечный свет, и пока я не выскочил на площадку у подножия купола и не побежал по ступенькам вниз вдоль стены, лестница качалась под ногами.

Храм все еще был пуст, но у ворот в тени магнолий стояли три священника. Один из них двинулся ко мне, видно, решил, что я вор и что меня спугнули. Я увернулся, выбежал на улицу и бросился к бару на другой стороне. Слава Богу, там был телефон.

Все три линии заняты, я непрерывно набираю эти три номера, чтобы прорваться, когда кончится разговор по одному из них. Мне пришлось проделать это раз десять, прежде чем я дозвонился; за это время я еще раз обдумал задание — задание Куо, а не мое. Как это я раньше не догадался! А он очень ловко все провернул.

Ты зажигаешь фонари… движешься в темноте… Есть места, куда свет не доходит, ты обходишь их, потому что фонари слишком слабы, чтобы осветить все вокруг… все понятно!

Одна из линий посольства наконец освободилась, и я сказал в трубку:

— Дайте мне комнату № 6.

15. Захват

Пока я решил с Ломэном не говорить. У него будет ко мне много вопросов, и я хотел иметь ответы на них.

Переговорив с комнатой № 6, я вышел из бара и двинулся по Линк Роуд. Толпа несколько поредела, но на улице все еще было много людей, они обсуждали случившееся. На месте происшествия все изменилось: полиция расставила барьерчики. Там, где королевский лимузин врезался в толпу, работала поливальная машина, над мостовой поднимался пар. Все машины “скорой помощи” уехали.

Люди все еще были в шоке: я проходил мимо плачущих женщин, которых тщетно успокаивали мужья. Те, кто оказался рядом с местом происшествия, нескоро забудут случившееся. Вокруг суетились фотографы, репортеры брали интервью.

Зато около моего дома никого не было, все спешили присоединиться к толпе на повороте. Изнывая от липкой жары, я взбирался на последний этаж.

У меня было время составить полную и геометрически точную картину происшедшего, пока я смотрел из окна вниз.

Задание Куо состояло из одного выстрела. Мы с Ломэном это знали. Этот выстрел решал судьбу операции. Но после того, как выстрел был сделан, задание Куо вступило в новую фазу, о которой мы не знали ничего. А Куо профессионал и, наверно, не зря собирал такую подробную информацию: чтобы сделать один выстрел, такая информация не нужна. Он подготовил свою операцию столь же тщательно, как собирал винтовку: детали своего плана он подогнал к деталям моего. Я сам стал частью замысла Куо и действовал безупречно, словно по его приказу.

План Куо увенчался полным успехом, а единственный результат — никому не нужный труп в храме Фра Чула Чеди. Это был седьмой из людей Куо, он присоединился к ним последним, это о нем сообщил мне Пангсапа. Тот, кого я убил, был не Куо: на нем не было золотых запонок, да к тому же снайпер вроде Куо сочтет ниже своего достоинства пользоваться дешевым карабином. Я убил подсадную утку, подсадил мне ее Куо.

Злиться на собственные ошибки глупо, пользы от этого никакой, и все же, сидя в этой душной комнате, я Дрожал от злости.

В дверь склада воздушных змеев кто-то воткнул канцелярскую кнопку — звонить на конспиративку, поэтому, как только я сложил свои инструменты (от них теперь мало проку), я позвонил Варафану на Сой Суек.

— Гелиотроп готов?

— У меня было мало времени. Все же вечно торопятся. Но если будете проезжать мимо, зайдите ко мне в мастерскую, наведите справки.

Я решил пройтись, не нанимая велорикшу; гнев во мне еще не улегся, а я должен разговаривать с Ломэном спокойно. Мне очень понадобится спокойствие.

У посольства стояло целых пять фургонов с надписью “Пресса”, и мне пришлось показать полицейским пропуск, чтобы меня впустили. На всякий случай и меня щелкнули: вдруг я какая-нибудь важная птица? Подпись под фотографией: “Человек, который знал слишком мало”.

Меня снова запихнули в кабинет атташе по вопросам культуры, ко мне снова вышла мисс Мэйн. Я с трудом ее узнал. Все было то же: красивая походка, элегантная одежда, та же странная левая щека. Однако в голосе не было прежней уверенности, глаза часто мигали после пережитого испуга. В первый раз она была похожа на женщину, а не на механическую богиню.

Я, наверно, тоже изменился: в первое мгновение она меня не узнала. Так мы и стояли, прислушиваясь к шуму из коридора; там трезвонили телефоны, хлопали двери. Словом, чинный покой, которым так самодовольно гордилось посольство, сменился форменным переполохом.

— Проводите меня в комнату № 6, — сказал я.

— Разумеется.

Она не пошевелилась и не отвернулась. Все, что она хотела рассказать, все вопросы, которые она хотела задать, — все ушло в мигание глаз.

— Вам удалось что-нибудь сделать? — спросил я. Именно она подошла к телефону, когда я наконец дозвонился из бара на Линк Роуд.

— Да.

Голос ее дрожал.