Девятая квартира в антресолях - 1

– Вы зря так, дамочка, – посоветовал Савва. – Я слышал про такое, в начале, кажется, что все обошлось, а после, не дай Бог, конечно, но бывает, что и нет. Шок называется. Лучше бы доктору показаться.

– Ай, барин! Хорошо говоришь, да не тот у меня случай. Мне сегодня на роду было написано – либо без головы остаться, либо спасет меня рыцарь, что примчится на железном коне. Всё сбылось, больше бояться нечего. Голова-то на месте! – и она улыбнулась, показав ряд белоснежных зубов.

– А вещи-то все целы? Посмотрите, – Савва пододвинул тележку к скамейке.

– Да Бог с ними, – ответила спасенная.

– Значит, претензий никаких к ломовику не имеете? – квартальный выполнял свои обязанности. – А протокол-то составить надо бы! Не желаете? Ну, на нет и суда нет. Разрешите идти?

– Ступайте, любезный! – Савва сел на лавочку рядом с Левой и утер платком пот. А, когда полицейский удалился на приличное расстояние, спросил у пострадавшей: – А вот это Вы серьезно, про то, что «на роду написано»? Вы что ж, во всю такую ерундистику верите? А вроде с виду разумная барышня!

– Да какая ж я «барышня»? Не надо, барин, не величай тем, чем не стоит. Я не из благородных, да и не молодка вовсе. Я вон – ему ровесница, – кивнула она в сторону своего спасителя. – А зови просто – Ирма. А на счет того, кто во что верит, так мне дар был даден, тут уж не увильнешь. Тем, кто не верит, он и без надобности. А кто спросит, то могу вперед посмотреть. Я про себя-то редко что вижу. А вот про других людей, то – чаще. Иногда всё. Иногда шаг один, иногда развилку путей. Бывает, знаю, с какой стороны свет человеку дорогу осветит. А бывает так темным-темно в самом человеке или вокруг него, что даже страшно становится. Гадалка я, слыхал? Такая моя ноша.

***

Гадалке Ирме один из благодарных клиентов на Выставке возвел шатер. К нему она и попросила себя проводить. Савва попытался было отослать дочек к матери, но у тех от любопытства глаза были больше зрелых слив, и они ни в какую не соглашались покинуть такую завидную компанию. Лиза несла злополучный шар, Савва катил тележку, а спаситель поддерживал Ирму. Так эта живописная вереница и добралась до места. Сгрузив поклажу, провожатые собирались откланяться.

– Барин, хочешь, в благодарность я вам погадаю? Только уж прости, бесплатно никак нельзя, не сбудется. Ты дай так, сколько пожелаешь. Только не в руки, а на стол положи.

– Да Вы знаете, Ирма, – Лева тоже был настроен скептически. – Нам вполне достаточно Вашей благодарности.

Но тут возопила Аглая:

– Папа! Что, мы так и уйдем?

– Дочь, ну, ты ж взрослая уже! Неужто, не наигралась? Вон перед Аришей хоть постыдись, – с усмешкой увещевал Савва, но, взглянув на высоченную Арину, понял, что объект для вразумления младшей, был выбран неверно. Та стояла, надувшись как бычок. – Да-ааааа, девы мои, – задумчиво протянул он, достал из бумажника четвертной билет и, выложив его на стол, грянул: – Эх, гулять, так гулять. Тогда всем!

Ирма спокойно наблюдала за ними, с легкой улыбкой на лице. Когда препирательства закончились, спросила:

– У всех спрашиваю, кто не один приходит – вместе говорить или каждому по отдельности?

– Да давай вместе, так больше запомним, – смеялся Савва.

– Папа, папа, нет! Я не хочу, чтобы вы слышали, о чем я спрашивать стану! – Аглая просто лопалась от возмущения.

– Да чего там слышать, про любовь, да про женихов, небось, – веселился отец.

– Папа, ты зачем так! – Аглая вся стала пунцовая.

– Я хоть и не про женихов, а тоже хочу одна! – твердо отрезала Арина.

– А я, Вы знаете, вовсе не хочу, – тихо сказала Лиза.

– Ну, так, так, – гадалка сохраняла полное спокойствие. О сегодняшнем происшествии никто бы уже и не вспомнил, и не догадался, если бы не продольная ссадина у нее на щеке. – Только уговор. Кому слово сказано, тот сразу за дверь выходит. Кто первый?

Комната разделена была ширмой, и она увела за нее Аглаю. Все остальные устроились на гостевом диване и двух полосатых стульях. Через резьбу ширмы слышались приглушенные голоса, но слов было не разобрать. Через несколько минут Аглая вышла, лицо ее продолжало пламенеть, но от былого возбуждения не осталось и следа. Она была в каком-то оцепенении, хотя, возможно, и приятном.

– Рот закрой, птичка влетит! – сказал ей отец. Та прикрыла рот ладошкой и покинула гостиную.

А за ширму проследовала Ариша. Той не было совсем мало, видимо вопрос был ясным и четким, а ответ кратким. Вышла она с видом победительницы и, не удержавшись, произнесла:

– Я так и знала! Так и должно быть! – и расплылась в горделивой улыбке.

Когда и за ней закрылась дверь, Ирма вышла к оставшейся троице.

– Ну, продолжим? С вами так. Для двоих у меня есть предостережения. И для всех по предсказанию. Вот ты, большой барин, позволяешь мне открыть тебе, что вижу?

– Только чего больше всего хочу знать, того мне не говори! – нахмурился Савва. – Грех это.

– Это не грех, барин, а твои страхи. И не тайна даже. Такой «секрет» в деревне любая бабка насквозь видит. А вы, городские, сами себе примет придумали, да еще меня стыдите. Но хозяин – барин. Не хочешь – не скажу.