Девятая квартира в антресолях - 2

– Ну, ты еще зареви снова! – Леврецкий протянул Тасе свою пустую чашку. – Таисия Николаевна, налейте-ка еще! А к тебе, друг мой, у меня будет просьба. Ну, или задание, как хочешь. Ты поройся в своих книжках, попроси у дяди газет да журналов. Найди мне там парочку… Нет! Три! Найди три портрета тучных людей. Людей известных, своему Отечеству пользу приносящих. Которыми гордиться не только можно, но и должно! И их жизнеописания. И в тетрадочку выпиши. Я в другой раз зайду, а ты мне почитаешь. Сговорились?

***

У Танюши завелся тайный поклонник. В его появлениях не было никакой регулярности, но частенько по вечерам Таня стала замечать всадника, гарцующего в проулке перед забором тетушкиного особняка. Так как ей и мысли не приходило, что кто-то может интересовать молодого мужчину в их доме, кроме нее самой, то он и был присвоен молодой хозяйкой в качестве трофея. Поклонник был в офицерском мундире, но разглядеть издалека его звание и личность не представлялось возможным, а днем он Тане на пути до времени не попадался, пока они не столкнулись с ним почти нос к носу около тетушкиных ворот – Сергей вез ее домой со своей новой квартиры. Поклонник оказался тем самым молодым человеком, что так навязчиво рассматривал ее из ложи в день визита императорской четы.

– Батюшки! – воскликнул брат, разглядывая из-за занавески кареты опешившего от неожиданной встречи поручика, который и ему показался знакомым. – Что, интересно, здесь поделывает этот тип? Не помню его фамилии, но он изображал раба на пикнике Мимозова, я точно помню это лицо!

– То-то мне тогда показалось, что я видела его еще до театра! – Таня прилипла к окошку. – Ты напомнил где.

Подобное внимание было забавным и очень льстило Танюше, но пойти на более близкое знакомство со странным ухажером ей на ум не приходило вовсе. Она лишь улыбалась, замечая его фигуру за окном, когда расчесывала волосы перед сном. Здесь? Очень хорошо! И ладно. Но сближение все-таки состоялось – случай выдался.

Перепробовав все знакомые ей способы собрать собственный кружок в теткином доме, тем самым склонив хоть часть светского общества обратно на свою сторону, Таня почти отчаялась от неудачных попыток. Но это была бы не она, если бы навсегда «опустила руки». Наоборот, припомнив недавнее свое институтское прошлое, решила Танюша и дома повторить тот забытый маневр, когда желаемое можно заполучить не своими, а чужими руками. К ней не пошли – пойдут к тетушке! Так то! И Таня принялась действовать с новым приливом энтузиазма.

– Дорогая тетушка, – как бы невзначай проговорилась она за завтраком. – Вы больше каких композиторов жалуете, наших или немецких?

– Что это ты моими музыкальными вкусами озаботилась? – усмехнулась Удальцова. – На что тебе?

– Да так, – загадочно протянула Таня, глядя в потолок. – Вот, если б для Вас дивертисмент кто пожелал составить, то что бы пришлось ближе Вашей душеньке – музыкальный вечер из сочинений одного только, предположим, Чайковского? Или, скажем, Гайдна? Тогда можно позвать и скрипки, и альты.

– Так он австрияк вроде? – тетушка не сдавала позиций и в умильность семейной идиллии сразу не кидалась.

– Ma tante, ну, тогда может быть из Моцарта? – Таня начала раздражаться.

– Да, с языками у тебя дело обстоит явно лучше, чем с географией, – тетушка усмехнулась, намазывая масло на тонкий ломтик подсушенного хлеба, ей явно нравились подобные завтраки с редкими для их семейства мирными пикировками. – Что за всем этим, говори суть?

– Ну, что Вы, право, тетя, – делано ретировалась племянница. – Сразу как договор подписываете. Не с приказчиками же! Мы хотели сюрприз…

– Кто это «мы»? – насторожился оказавшийся сегодня дома Сергей, коим вопросом и сдал сестру с потрохами.

– «Мы», Сережа, это мы с тобой! – с напором, поддержанным приподнятыми бровями, обратилась в его сторону Таня. – Ну, помнишь, мы же говорили?

Сергей тут же собрался откреститься от ему не известного плана, но увидев поджатые губки сестры, промолчал, а тетушке загадочно улыбнулся, склонив голову набок, что можно было истолковать как угодно – и как плохую память, и как пассивную поддержку сестры, и как снисходительность к ее фантазиям.

– Ах, тетя! – Таня отставила свою чашку, и теперь, когда все положенные реверансы были совершены, с воодушевлением выдавала заготовленный заранее текст. – Грядет такое событие в нашей семье! Никак нельзя пропустить, сезон начинается, уже можно.

– Что можно? – не поняла Удальцова. – И что за событие? Не припомню, душа моя.

– Как же! – Таня вновь приподняла бровки. – Первый день осени – Ваш день, тетушка! Ваше рожденье. Сентябрь уже на носу, разве Вы забыли?

– Поди ж ты! – рассмеялась тетка. – Вот уж праздник нашла. Сроду в нашем доме его не справляли. То ли дело – именины. Это День ангела всегда с пышностью проводили, ты запамятовала. А то… Так, пустячок какой мне вручали, когда маленькие были, вот и все семейное торжество. Мы, Таня, всегда сезон в городе закрывали своими вечерами, а не открывали. Что это ты решила переиначить?