Девятая квартира в антресолях - 2

– Торгуете? – Савва вышел из тени. – Позвольте поучаствовать, господа любезные? Жуть, как люблю торговаться!

– О, Господи! – воскликнул Тимофей Михайлович и весь покрылся испариной.

– Приветствую Вас, Вы случаем председателя нашего не видали? – продолжал куражиться Савва. – Только-только упустил! Вот, туточки он не проходил давеча?

Помощник станового и вовсе сник, а господин, ведущий с ним торг, вежливо раскланялся с новым собеседником.

– Мы есть торговать, это так, – он взглянул на Тимофея Михайловича, все еще ожидая, что тот представит их с новым господином, как положено, но тот лишь нечленораздельно пытался оправдываться.

– Мы… Савва Борисыч, не погубите… По миру пойду… Войдите в положение!

– И сколь Вам этот господин прибытку положил? – вежливо и обстоятельно интересовался любитель торгов Савва, не отвечая на лепет.

Урядник только смог вытащить из кармана огромный носовой платок и утереть пот со лба.

– По законам сие есть тайна переговоров двух субъектов! – ответил англичанин, хотя обращались вовсе не к нему.

– По закону сделки должны вестись, соотносясь с уставом! – хлестко отвечал ему Савва, тот замолчал.

– Номинал пая плюс две тысячи рублей серебром сверху! – вдруг отчетливо отрапортовал Тимофей Михайлович, обретший голос.

– Ух, ты! – Савва тотчас же сделался весел и азартен. – Даю две пятьсот! А? И закон соблюдете, и совесть отыщется?

– Следующий день ваш устав будет ничто! – ухмыльнулся англичанин. – Все с молотка пойдет, так у вас говорят?

– Две шестьсот, – парировал Савва.

– Три тысячи, – англичанин больше не поминал русских поговорок и образных выражений.

– Три пятьсот, – довольно улыбался Савва.

– Четыре тысячи рублей! – пальцами повторяя сумму, сам ошарашенный ее огромностью, в лицо уряднику демонстрировал соискатель пая Товарищества.

Урядник снова скукожился и самоустранился, отдав поле боя более значимым фигурам.

– Четыре пятьсот, – Мимозов был невозмутим и непробиваем, а в собеседников вглядывался внимательнейшим образом, выдавая тем для стороннего наблюдателя свою трезвость в торгах.

– Пять! Пять! – почти кричал англичанин.

Савва надолго замолчал, как будто сомневаясь, а потом улыбнулся с прищуром и сказал:

– Ну, вот и всё, друзья мои любезные! Торг окончен. Пять сто, и порешим на этом. Ведь Вам, сударь, означенная сумма пределом положена? То-то. Выше Вы не взберетесь. Прощайте.

И взяв совсем обалдевшего урядника под руку, он повел того к одному из пустующих столиков. Проходящему мимо служителю, он на ходу бросил:

– Любезный! Не пригласите ли сюда Кирилла Ильича, он только мелькал где-то в коридорах?

Подошел вскоре Кирилл Ильич, оказавшийся представителем банка, стали составлять тут же бумаги, урядника все еще потрясывало, но глянув на место недавнего торжища, англичанина он там уже не увидел. К ним приближался покинувший общий зал Лева.

– На Ваше имя велите новое владение оформить? – спрашивал в этот момент Кирилл Ильич у Саввы Борисовича?

– Никак нет, голубчик, – Савва развалился в удобном низком кресле. – Пишите: Кузяев Дмитрий Антонович.

Лева встал у него за спиной, и, услышав названное имя, скривил лицо, хотя шел сюда воодушевленный и возбужденный. Сделка завершилась, приятели остались вдвоем.

– Ну, что ты? – увидев лицо друга, спросил, вымотанный уже Савва, перед ним не считая нужным скрывать этого.

– Все приданое дочке соратника собираешь? – ехидно спросил Лева, шедший явно сообщить что-то иное, и присел напротив.

– Ну, ты же слышал все. Чего ты? – Савва отдыхал, прикрыв глаза. – Не ей! Сыну Натальи Гавриловны. Теперь у них равные доли в семьях, и я как… Э-эээ… Как стрелка меж гирьками. Ты, Левка, без меня стал злой какой-то. Что тут у вас происходит?

– Поедем отсюда! Сейчас толпа хлынет, там все заканчивается, – встал из-за столика Лев Александрович.

– Да что ты! – Савва открыл глаза. – Ну! Не томи! Медаль?

– Медали нет, врать не буду, – Лев Александрович не мог улыбаться, у него на душе все еще оставался осадок от вчерашнего бестолкового разговора у Полетаевых. – Но отметили. Да еще как!

– Как? – Савва по-детски вглядывался в Левино лицо.

– Герб! – Лева все-таки выдавил из себя что-то наподобие улыбки.

– Ах, ты! Ах, молодца! – Савва вскочил и хлопал его по плечу, словно Лев Александрович лично добыл победу для Полетаева. – Не зря! Не зря я министру! Не зря в Петербург! Едем! Сейчас же едем к нему! А то, сбежал, понимаете ли! А то – на золото оне, видите ли, и не надеялись! Гляньте-поглядите! Едем.

– Ты езжай. Я не поеду, – твердо отвечал Борцов.

– Та-аааак! – Савва снова опустился в кресло. – Так что все же у вас тут стряслось? Говори!

– Савва, давай позже? Потом? Ну, правда, же – радость сейчас. Езжай, сообщи старику.

– На радостные вести охотников много! – не двигался с места Мимозов. – Найдется кому! Вон – Вересаевы обрадуют, как домой приедут. Не виляй, Левка! Натворил чего?

Лев Александрович вздохнул.

– Я вчера просил руки Елизаветы Андреевны и получил… разворот по всем флангам.

– Ты?!

– Я! – Лева взметнул упрямый взгляд на друга. – А ты думал, таким не отказывают?