Девятая Парковая Авеню (СИ)

Но довольно пустых теорий. Допиваю мартини и смотрю на часы: они показывают без пятнадцати полночь. Мне пора на работу. Город раскрывает объятья в тени слепых аллей, глухих переулков и немых подворотен. Там никто не придет на помощь, там имеют дурную привычку умирать или пропадать без вести. Там безнаказанно гуляю только я.

*

Ну и местечко… Дешевое, вонючее и обшарпанное. По-моему, это самый вшивый бордель во всем Лос-Анджелесе. Внутрь заходить мне противно, потому клиента я жду на стоянке, сидя за рулем своего автомобиля. Успеваю выкурить одну за другой восемь сигарет и съесть плитку светло-молочного шоколада. Скучно, однако же. Я б с удовольствием послушал в плеере Кирсти, но, боюсь, пропущу нужный момент.

Наконец, когда я уже почти решился выйти и купить себе чипсов в круглосуточном киоске, он приехал: помятый Ситроен с номерами, которые мне дал босс. Пристроился прямо за моим таким броским — это очень ловкая иллюзия заметности там, где ты неуловим и превосходишь в скорости, особенно для полиции — «Феррари». Что ж, он бросил машину перед моим носом, это значительно упрощает дело. Заминировать ее под днищем — дело тридцатисекундное. Он с кресла водительского вставал дольше.

На нем длинное пальто и шляпа, а в руках — тонкий дипломат. Неспешным шагом он идет ко входу в бордель. Стоящий там громила как будто не специально загораживает ему путь. Пока они пытаются договориться на пониженных тонах, я бесшумно вылезаю из машины со стороны проезжей части, выполняю детский трюк с бомбой и ползком подбираюсь к стене дома. Черный облегающий плащ весьма способствует моим стараниям остаться незамеченным. Теперь я сливаюсь с темнотой дружественного мне города и неслышно подхожу к дверям, где спорят эти двое. Смысл разговора я не улавливаю, сосредоточенно разглядывая небеса и поигрывая Ка-Баром^1 в руке. В критический момент мой разум отключается, всю работу выполняют мышцы, чья великолепная натренированность поспорит только с их неутомимостью. Я не хвастаюсь, и мышцы — заслуга не моя, а моих озверевших учителей. Вот и сейчас я думаю о чем угодно, но не о том, что сделаю в следующий момент. Я просто вижу…

Клиент пошатнулся и упал. В его шее под затылком глубокая рана. Ночь стала чуть чернее от крови, а ее запах, о… Охранник остолбенел на пару секунд и потом только обернулся. Но меня уже нет, длинные ноги молнией принесли меня обратно в машину.

Сижу за рулем, положил на него голову, дверца приоткрыта (захлопнуть ее сейчас же означает слишком большой риск оказаться спаленным), дыхание сбито, и сердце, как обычно, провалилось в желудок. Да-а… ему, несчастному запрессованному комочку миокарда, ужасно не нравится мое поведение. Моя сверхбыстрая реакция, моя сила и скорость. Мои кратковременные полеты над бесчувствием. Мое неадекватное и не поддающееся никакой логике и анализу настроение. Моя чертова работа киллером, в конце концов. Оно горько вопрошает разум об одном и том же, задает свой порядком надоевший вопрос и в этот раз:

«Почему меня угораздило поселиться в груди у такого, как ты?»

Почему, почему… почем я знаю почему! Так надо было. В дела небесной канцелярии, решившей этот вопрос таким странным способом, я вмешаться не могу. Мы достались друг другу, ну вот и супер, замри. Не хочешь? Ну тогда страдай. Страдай, миокард, я, как всегда, не буду тебе мешать. Возмущайся сколько угодно, проклинай меня… но мы выжидаем еще двадцать минут, отмечаем в протоколе полное отсутствие полиции, которую не вызовут в этот район и к этому борделю, спокойно захлопываем дверцу и едем домой.

Мне выспаться надо, между прочим, если ты не заметил.

*

У-у-утро. В подвале страшных снов я оставил три горсти воспоминаний. А пронзительные трели будильника сегодня даже не бесят. Выключаю его спокойно и машинально смотрю на маленький календарь, стоящий рядом: восьмое апреля, пятница. Эта дата привела меня почему-то в хорошее расположение духа. Холодные струи воды в душе довершили дело. И вот я чем-то очень довольный стою нагишом перед длинным зеркалом и перебираю одежду, решая, что бы такое надеть на встречу с Фредди. Музыкальный центр включается сам, и из динамиков над зеркалом и из-под кровати льется до боли знакомое начало:

«Было время, когда дыхание моей жизни билось в тебе…»

Моя техника знает мои привычки и слабости даже лучше меня самого. Иначе просто не объяснить, почему этот серебристый куб с надписью «Sony» начинает мое утро только с самых любимых песен. Мои вкусы довольно брутальны: финские металлеры Cyclops, Ice Devil… но вторые мне нравятся больше. Их вокалист, Кирсти Лайт…

«Не криви уж душой, дело не в музыке. Ты по уши влюблен в эту заурядную рок-звездочку. Как прыщавый подросток. Тебе лет сколько, Энджи?»

Я тебя не слушаю, НЕ слушаю! Просто одеваюсь… уже оделся. В облегающие бледно-голубые джинсы, чуть зауженные к низу, узкую черную футболку с эмблемой Ice Devil и джинсовую же курточку. Одежда сидит, как влитая…

(«Кого уедешь совращать?»)