Девятая печать

На этот раз к ним пожаловал совсем другой мужчина, не Пеленгорин, переправивший их тогда на Станцию. Пожалуй, Нэйта начинает отличать людей от иингу. Глаза. Тех выдают глаза. Полные превосходства, презрения и, если знать, что икать в том взгляде, беспросветной тоски.

– Лиисграттен, у тебя гостья? – начал он сухим ничего не выражающим голосом.

– Да, Старейшина Торатгорин, – покорно ответила Лилит.

– Рассказываешь ей о нашей жизни? Правильно, ко-иингу должны знать историю своих предков. Иди, милая, – он снисходительно махнул кистью в сторону выхода из беседки, – я сам продолжу твой рассказ.

И опять та же покорность со стороны молодой иингу. Лилит послушно встала и вышла, даже не простившись.

– Пусть отдохнёт бедняжка. А я, как и обещал, расскажу тебе о твоих предках.

Если сейчас начнёт петь оды величию и могуществу иингу, Нэйта не сдержится, несмотря на то, что мужчина выглядит намного старше её самой. Было ли ей страшно? Нисколько. Хотя, нет, где-то на задворках сознания бился отчаянный червячок страха. Страха за себя? Это как сказать. Как ни странно, но Нэйта боялась своего ощущения всемогущества. Она чувствовала, что сможет в любой момент исчезнуть со Станции иингу, если её опять перенесут туда, чувствовала, что сможет оградить себя непробиваемыми щитами. А ещё с особым ужасом вспомнилась та превращённая в мелкую пыль ветка. Ведь так можно сделать и с живым существом? Не с этого ли ощущения начинали своё падение иингу? Всемогущество, вседозволенность и, как следствие, основанная на этом непомерная гордыня.

– Ты умело защищаешь свои мысли, маленькая ко-иингу, – не дождавшись ответа, вновь заговорил Старейшина Торатгорин, – но ещё не научилась прятать их отражение в своих глазах. Чего только не расскажут глаза умеющему видеть. Хочешь научиться строить порталы? Я научу тебя! Я могу научить тебя всему. Всему, что знаю сам! Жалким людишкам и не снились те пласты знаний, которые доступны иингу. Знаний о магии, техники. Да даже хотя бы скрывать свои чувства! Вижу, не боишься меня. Мало того, не просто не боишься, а презираешь, – он скривился, а потом прикрикнул: – И не смей меня жалеть! Мне не нужна твоя жалость! Я – из тех, кто смог обойти проклятие! Я могу жить как на Станции, так и на Планете!

– И что, вы счастливы? – впервые подала голос Нэйта.

– Счастье – эфемерная субстанция, – Старейшина позволил себе тщательно отмеренную кривую усмешку.

– Как и жалость, которую вы не приемлете, как любовь, которой вы лишены, как и гордыня, которая вскоре вас погубит, – Нэйта смело смотрела в жуткие омуты глаз собеседника. А ведь совсем недавно подобные пугали её до онемения.

– Именно так, – согласился иингу и только сейчас сел на скамеечку. Не рядом с Нэйтой, но и не напротив её. Чтобы не могла видеть его лицо? Вполне возможно. Наверное, трудно удерживать беспристрастную маску, когда говоришь о наболевшем. Но ведь если это так, значит, этот мужчина только хочет казаться бесчувственным големом? Значит, где-то, под коркой брони и щитов существует душа? Одинокая и несчастная в своей темнице без окон и дверей.

– Вы обещали рассказать о себе и своих предках? – спокойно спросила Нэйта.

– Это и твои предки.

Спорить было бессмысленно, ведь он был прав, иингу были и её предками, и этого никогда не изменить.

– И мои, – бессмысленно отрицать то, что изменить невозможно, – но я другая. Я никогда не стану такой, как вы!

– Какой? – старейшина Торатгорин изобразил вежливое любопытство. Интересно, следующим шагом после того, как иингу ухитряются убить в себе проявление всяческих эмоций, они по новой учатся изображать их подобия-маски?

– Мёртвой, – Нэйта сама испугалась всплывшего слова, но именно оно лучше всего отражало их суть. – Вы же как неживые! Что-то ещё делаете, едите, рожаете детей. Но может ли быть живым существо без чувств? Не верю, что иингу рождаются сразу такими. Я видела глаза ваших детей, я разговаривала с Мирисграттен. Тогда я просто жалела вас. Считала, что вы расплачиваетесь за прегрешения предков. Теперь поняла: вы такие же! Вас, закостеневших в своих догмах, уже не исправить. Всё, что мы можем сделать, это помочь вашим детям.

– Я понял, понял, девочка, не продолжай. Иингу – это иингу, а люди – это люди, так? И ты поможешь нам, даже если мы будем активно сопротивляться.

На оба вопроса-утверждения Нэйта согласно кивнула.

– И как ты собираешься нам помогать?

Хочет воспрепятствовать? Может быть и такое. Получится ли у него? Это уже другой вопрос. Пока же в их разговоре более агрессивной стороной можно посчитать её, Нэйту. Нужно попытаться договориться мирным путём.

– Как я поняла, нас с Филиппом украли для того, чтобы использовать в воспроизводстве? – какое неприятное слово, но как чётко отражает суть. Мы, люди, берёмся организовать всё это, и на наших условиях.

– И какие же это будут условия? – неужели в его деловом тоне проскользнули весёлые нотки? Наверняка, показалось.