Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Андрей Бронников Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

© Бронников А. Э., 2016

© ООО «ТД Алгоритм», 2016

Предисловие

Этого предисловия первоначально не должно было быть, но собирая материал для книги, я почти случайно на городском сайте г. Ржева обнаружил опубликованные там в 2007 году воспоминания ветерана Великой Отечественной войны полковника Ашихмина. На первый взгляд они не имеют отношения к теме моих воспоминаний, но не поместить их здесь я просто не мог.

«Давно утихли бои под Ржевом, но болят старые раны у солдат и напоминают те тяжелейшие дни, о которых А. Твардовский сказал: «Этот месяц был страшен, Было все на кону…» Редакция получила письмо гвардии полковника в отставке Степана Ашихмина. Он и его брат воевали на Тверской земле. Брат погиб и здесь похоронен.

Степан Георгиевич Ашихмин за время войны был шесть раз ранен, из них трижды на нашей земле – под Ржевом и в боях за город Белый. Сегодня мы печатаем его краткие воспоминания.

«В январе 1942 года мы, сержанты-железнодорожники, стали сержантами пехоты и выехали на фронт.

В ночь с 5 на 6 апреля мы переправились по хрупкому весеннему льду через Волгу (ночью лед слегка подмерз), а дальше, минуя Глядово, Погорелки, вышли к деревне Черново.

Не задерживаясь, всем скопом, без какой-либо поддержки артиллерией или танками, с винтовками наперевес, пошли в наступление.

Немцы не дали пройти нам и двухсот метров, как открыли огонь из всех видов оружия. Рота залегла. Долго лежали в снегу, воде – кому как пришлось, переползали в воронки с водою, а немцы все били и били. Разрывы мин вздымали столбы грязи и воды, стонали раненые – помочь было некому, команд никаких, стрелять из винтовок по пулеметам никто не решался, страшно было поднять голову.

Но вечно лежать в воде не будешь, кое-как собрал ближних солдат своего отделения, и где ползком, где перебежками мы отошли на опушку леса, на ту, от которой начинали наступление.

Здесь встретил политрука роты. Тот собрал остатки роты, постарался нас ободрить – из средних командиров остался только он – и снова пошли в наступление, стреляя из винтовок и автоматов, а когда вышли на рубеж атаки, то атаковать уже было некому.

Снова лежим, кто остался еще в живых, в снегу и воде, а немец бьет и бьет. Так дождались темноты. Политрука вынесли на руках: от переживаний у него отнялись ноги.

Ночью все разбрелись по лесу – голодные, мокрые. Убитые остались лежать на поле, раненые кое-как ковыляли сами, тяжелые – искали помощи санитаров.

К утру нашли кухню, поели.

Пришлось принять команду над остатками роты. Из 151 человека нашей 3-й стрелковой роты осталось 38. Нас передали во 2-ю роту – и снова в наступление. Снова никакой поддержки, снова неудача, и вывел я из боя последних 12 человек. Так полегла наша 3-я стрелковая рота под деревней Овсянниково.