Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Григорий Иванов по выпуску в 1978 году попал командиром группы в 4-ю роту 2-го отряда 15-й бригады специального назначения Туркестанского военного округа в город Чирчик, в последующем — «Мекку» афганского спецназа. При развертывании на кадрах 15 ОБрСпН 459 ОРСпН для комплекта разведки 40 ОА в ДРА Григорий был утвержден на должность командира 1-й группы 459-й роты. Успешно отработав в Афганистане, кавалер ордена Красная Звезда ст. л-т Иванов Г.О. вернулся в Чирчик и был назначен на должность командира 5-й учебной роты 15-й бригады.

Многих других курсантов, фамилии которых ушли из памяти, — всех их я теперь вспоминаю с теплом и уважением.

Помогали они не только в учебе. Неуставные хитрости мы узнавали тоже от них. Например, как ушивать форму, чтобы было незаметно, что она переделана, как подделывать увольнительные и многое другое, что никак не вписывалось ни в один армейский устав.

Впрочем, я отвлекся. Этим же вечером на поверке нам объявили новые составы отделений, а по сути, определили, кто какой язык будет изучать. Первое — английский, второе — немецкий, третье — французский и четвертое — китайский. Если смотреть еще глубже, была определена судьба каждого из нас. Изучаемый язык напрямую влиял на дальнейшее распределение после выпуска из училища.

Тут выяснилось, что тот курсант, с которым у меня случился конфликт, оказался командиром нашего, китайского, отделения. Звали его Александр Зайков. Кроме нас в «китайцы» были записаны еще шесть человек: это добродушный Сергей Федосенко, спортивный Костя Кожмяков, трудолюбивый Сергей Макаров, Коля Старченко, Саня Шиков и Боря Максимов. Забегая вперед, скажу, что все мы дошли до финиша и получили лейтенантские погоны. Отчислен никто не был.

Я, закончивший английскую спецшколу и довольно успешно сдавший английский язык, был очень удивлен тем, что был распределен в четвертое, китайское, отделение. Преподаватель китайского языка капитан Малеева предложила перевести меня в английское отделение, но я, уже сдружившись с однокашниками, наотрез отказался, тем самым выбрав свою судьбу.

Мой жизненный путь, как выяснилось впоследствии, оказался хоть и нелегким, но гораздо более спокойным, чем для некоторых моих однокашников.

Глава 10. Жизнь. Быт

Самое сложное после того, как сознание пронзит дикий вопль дневального «рота, подъем!!», — это посадить себя на кровати. Дальше уже становится легче. Глаза открываются, но еще ничего не видят. Потом на ощупь схватить галифе с табурета. Портянки, сапоги — это еще во сне. Резкость во взгляде наступает только на лестничной площадке, среди полуголых тел однокашников. Во второй волне — бегущие, но уже не так быстро — второкурсники (четвертый взвод).

Когда мы убегаем с места построения роты, а оно было под аркой между нашей казармой и старым учебным корпусом, выползает третий взвод. Последним тянется, лениво почесываясь и зевая, четвертый курс, однако не все. Часть из них продолжает спать в уютных кроватях, особенно если на построении отсутствует офицер роты.

Первую зарядку проводил курсант третьего взвода Баранов. Будучи сам в спортивной форме, он сорок минут мотал нас по ближним рязанским улочкам, затем в старом кремле, перед колокольней, мы долго отжимались, приседали, ходили по кругу гусиным шагом, заложив руки за голову. Однако зря мы надеялись на значительные послабления после карантина…

Зарядка получилась дольше обычного, и мы едва не опоздали к утреннему осмотру, впрочем, эта процедура касалась только первого курса. Второй также стоял в строю, но даже не имитировал этого действа. Третий и четвертый частью лихорадочно готовились к предстоящим занятиям, частью дымили в курилке. Многие обретались в спортуголке, где некоторые активно качали мышцы, а некоторые по полной форме спали на борцовском мате головой к цен-тру, а ногами на полу — пачкать его категорический запрещалось. По сути, утренний осмотр для старшекурсников действительно был не нужен — они и так давно научились тщательно следить за своим внешним видом.