Девятая рота (сборник)

– Да все равно, – пожал плечами тот. – Где квартиру дадут… Жить как-то надо? Зацепиться бы только, не загреметь за пацанами на зону.

– Чугун?

– А у меня медовый месяц будет, – мечтательно улыбнулся тот. – Если дождется. А остальное – по фигу.

– А ты, Пиночет?

– У меня брат торгует, отец торгует, его брат торгует, – начал загибать пальцы тот. – И я торговать буду.

– Чем торговать-то?

– А что купят. Хоть машины, хоть помидоры. У нас денег нет – ты не человек совсем. Не женишься даже.

– А ты, Хохол? – спросил Лютый. – Дембельнешься – что делать будешь?

Тот ковырял спичкой в зубах, глядя на первые звезды, высыпавшие на ночном небе.

– Пить буду, – коротко ответил он.

– Ну, это понятно. Неделю попьешь, а потом?

– Опять пить буду.

– А дальше?

– И дальше буду. Пока не забуду все это, – повел он головой вокруг. – Тогда встану, харю умою – и по новой жить начну…

Осторожно переступая через спящих пацанов, Джоконда достал из рюкзака папку, коробку с красками и кистями и в одном тельнике вышел из землянки. Здесь были густые предрассветные сумерки, ущелье до краев наполнено было настороженной, чуткой тишиной, солнце еще пряталось за горами, и только между вершинами хребта небо наливалось нежным лазоревым светом.

Старший караульной смены, привалившийся спиной к наружной стороне кладки, оглянулся, приподняв автомат.

– Кому не спится в ночь глухую? – лениво спросил он. – Дернуть оставь.

Джоконда еще раз затянулся и протянул ему папиросу. Тот оторвал зубами мундштук, выплюнул.

– Первый, второй – свои! – крикнул он в темноту и сунул бычок в рот.

Джоконда прошел мимо бредущего по тропе часового.

– Не спи, козленочком станешь!

– Да пошел ты…

Джоконда спустился ниже по склону, выбирая место. Сел, пристроил на камень лист картона с карандашным наброском, разложил кисти и открыл тюбики с краской, выдавил несколько на палитру, нетерпеливо поглядывая на розовеющее над горами небо…

– Первый! – донесся крик.

– Первый – да! – ответил часовой. Он прошел еще пару шагов, когда из-за камней вдруг послышался негромкий булькающий звук. Часовой вздрогнул и остановился, медленно обернулся – между бровей у него темнела маленькая круглая точка, и из нее уже струилась по переносице кровь – и повалился на бок…

Между вершинами прострелили узкие лучи солнца, окутанные легкой дымкой. Джоконда быстро мешал краски, наносил на картон первые мазки…

Второй часовой дошел до конца тропы, не торопясь повернулся – и тут сзади со свистом его горло обвила тонкая плетеная металлическая нить с грузиком на конце. Рывок – и из перерезанного до позвонков горла ударил фонтан крови…

Джоконда, нетерпеливо закусив губу, лихорадочно писал, жадно, цепко поглядывая на рассветное небо… Вдруг замер с протянутой к холсту кистью, уставившись в одну точку. Потом, не поворачивая головы, повел глазами вбок – и стал медленно, сантиметр за сантиметром, оседать вниз. Присел за камнем, опершись рукой на палитру, отчаянно глядя в сторону позиции, прикидывая расстояние. Пригнувшись, бесшумно ступая, двинулся вперед. Из-под ноги у него сорвался, загрохотал под гору камень – и он вскочил, уже не скрываясь, бросился бегом.

– Атас! Атас, пацаны!! Духи!!

Ударила очередь – он качнулся, будто споткнувшись, не добежав нескольких шагов до позиции, схватился руками за голову, повел ладони вниз, размазывая по лицу кровь вперемешку с краской, и упал навзничь, открытыми глазами к небу.

Послышались первые ответные выстрелы – пацаны вылетали из землянок в накинутой наспех, не застегнутой броне, с ходу стреляли по мелькающим у самой кладки духам. Чугун в броске дотянулся до своего пулемета, рванул затвор и всадил очередь в выросшую прямо над ним фигуру.

– «Черные аисты»! – раздался отчаянный крик сразу нескольких голосов.

Бойцы наконец разбежались по окопам, расстреливая в упор длинными очередями, забрасывая гранатами одетых с головы до ног в черное арабов. Те, отстреливаясь, стали отходить к россыпи камней. Воробей и еще несколько пацанов послали навесом вдогонку заряды из подствольников.

На короткое время наступила передышка. Бойцы застегивали бронежилеты, передавали по цепочке подвески с боезапасом, гранатометы.

– Хреново. Попали мы, – сказал Хохол. – Эти до последнего бодаться будут!

– Потери есть? – крикнул капитан.

– Караула всего нет!.. Петровского нет!..

– У нас двое! – донесся крик с другого края позиции.

– Радиста ко мне! – Капитан, выскочивший с автоматом по тревоге со всеми вместе, побежал обратно в свою землянку.

От камней раздался глухой хлопок, второй – и над головой послышался противный шепелявый свист.

– Мины! Ложись! – заорал Хохол.

Все упали на дно окопов, вжимаясь в стены. Мины рвались одна за другой, разнося кладку, засыпая бойцов камнями и песком, осколки с визгом рикошетили во все стороны. Где-то закричал раненый, донесся истерический вопль:

– Курбаши! Курбаши, сюда!

Курбаши, пригнувшись, наступая на лежащих бойцов, побежал по окопу.

Капитан надел протянутые радистом наушники, схватил микрофон.

– Первый! Первый! Я – девятка!..