Девятая жизнь Луи Дракса

Тут в палату вошла Жаклин, увидела сердитое лицо Водена, развернулась на каблуках и ретировалась в дальний угол. Наверняка и до Жаклин уже дошли слухи. Я вздохнул с облегчением, когда наш разговор был прерван звонком из полиции. Звонила Шарвийфор. Знаками я показал Водену, что мы договорим позже.

– Подумай хорошенько, – заметил Воден и удалился.

– Детектив Шарвийфор, полиция Виши. Жорж Наварра сказал мне, что и вы получили письмо?

Голос резкий и усталый; было слышно, как она щелкает клавишами компьютера.

– Да, – ответил я. – Если вы говорили с Натали Дракс, наверняка уже знаете, что Луи снова нас поразил. – Я подвинул к себе лист бумаги и начал машинально писать фамилию «Шарвийфор».

– Да, я в курсе. Очень интересно. Предупредите медсестер: бдительность и надзор круглосуточно. Далее: вы уверены, что Луи не мог написать эти письма?

– Это немыслимо.

– Но ведь он сел и заговорил, так? Позвал отца? Почему не мог написать?

– Слушайте, мы не понимаем механизмов его приступа. Но уверяю вас, вокруг столько персонала – мальчик не мог бы встать незамеченным.

– Кажется, в палате работает камера наблюдения?

Черт, ручка протекает. Можно сказать, меня загнали в угол.

Жаклин прикатила инвалидные коляски, чтобы родственники вывезли пациентов в сад. Я взял Луи – надел ему наушники и включил кассету с голосом матери. Мы выехали наружу. Воздух был одновременно выжжен и влажен.

В саду ко мне заспешила Джессика Фавро.

– Меня очень беспокоит Натали Дракс, – сказала она.

– В каком смысле?

– Она не хочет с нами общаться. Очень странно. Она никого к себе не подпускает. Ей так тяжело переносить горе в одиночку, но мне кажется, что…

– Что этого она и хочет?

– Да.

– Что ж, пока будем уважать ее выбор, – сказал я. Но уловил неуверенность в своем голосе, и Джессика тоже ее уловила. Что-то действительно не так, что-то не клеится, просто у меня нет времени разбираться. Откланявшись, я покатил коляску к декоративному пруду с фонтаном – он переливался на солнце, разбрасывая крошечные радуги. Мы с Луи сделали два круга, а затем я присел на скамейку и прочитал вслух несколько страниц из «La Planète bleue». Я не помню, сколько мы так просидели – я лишь глядел на фонтан. Прошли минуты, а может, часы. Мозг как будто выжали. Я пытался представить, о чем думает сейчас Пьер Дракс. Как он поступит дальше? Неужели он действительно следит за мной и Натали?

И если так, близко ли он сейчас?

Мне примстилось, будто я почувствовал спиной чей-то взгляд, поэтому я встал и покатил коляску обратно в палату.

Около часа я проработал в кабинете, а затем позвонила Жаклин и сказала, что приехала Шарвийфор, она сейчас в палате. И впрямь: детектив сидела возле Луи и разглядывала его, словно лабораторный образец. Я замер в отдалении, наблюдая, как Шарвийфор снимает льняной форменный пиджак грибного цвета; под пиджаком обнаружилась белая рубашка – она едва не трещала по швам под напором пышного бюста.

Шарвийфор повесила пиджак на стул, не спуская глаз с Луи – наблюдательность не врача, но полицейского, для которого любой объект обречен стать уликой. Собственно говоря, Луи в некотором роде и был уликой. Шарвийфор подняла и отпустила руку мальчика, и та безвольно упала на кровать. Я-то прекрасно знаю, что у коматозных пациентов рефлексы отсутствуют: что ж, теперь детектив убедилась в этом сама. Я еле сдерживался, чтобы не прекратить это безобразие. Потом Шарвийфор дунула ребенку в лицо – опять никакой реакции. Затем она наклонилась и довольно громко проговорила ему на ухо:

– Луи? Ты меня слышишь? Я – детектив Шарвийфор. Ты спишь? Я бы хотела задать тебе несколько вопросов.

Откашлявшись, я торопливо приблизился и протянул ей руку. Детектив выпрямилась; меня вновь поразила чистота ее синих глаз, ясных и пронзительных.

– Значит, вы полагаете, что Пьер Дракс преследует свою жену? – спросил я, когда мы пожали друг другу руки. Шарвийфор посмотрела на меня холодно – да, какие странные, поразительные глаза.

– Доктор Даннаше, вопросы буду задавать я, и никак не наоборот.

Эта женщина – полная противоположность Натали Дракс. Неудивительно, что они не поладили.

– Что ж, задавайте, – вежливо ответствовал я.

– Что вы можете сказать о состоянии Натали Дракс?

Жестом я попросил ее отойти; мы пересекли палату и остановились у окна в сад.

– Ясное дело, женщина убита горем. – Я слышал в голосе раздражение и – да, нарочитость. Но и сдержаться не мог. – Я считаю, у нее нормальные реакции для человека, который уже не один месяц находится в состоянии стресса, а сейчас предвидит, возможно, последнюю каплю.

Детектив пристально посмотрела на меня:

– Вы хотите сказать, она близка к нервному срыву?

– Я просто говорю, что ее состояние нестабильно.

– Значит, она все-таки может сорваться?

Еще вчера, мчась сквозь оливковую рощу, я опасался самоубийства Натали; и уж точно я считал, что Филипп правильно прописывал ей «прозак». Но я не собирался говорить об этом Шарвийфор. Не в таких выражениях.

– Я считаю, она может не выдержать стресса, – сказал я.