Девятая

Врач глубоко вздохнул.

— Видите ли, каждая женщина ежемесячно сдает в банк Репродуктора яйцеклетки. У вас же придатки отсутствуют от рождения, вы не пополняете банк.

— Многие не сдают по медицинским показателям.

— И это катастрофическая проблема, — согласился он. — Мужского биоматериала у нас в избытке, а вот женского критический недостаток. Половина яйцеклеток бракуется из-за наличия гена родовой чумы, еще треть из-за наследственных заболеваний. Если раньше нам не хватало инкубаторов, то сейчас двадцать процентов простаивает из-за отсутствия зигот.

— Я имею право на ребенка как любой гражданин.

Репродуктолог отключил диктофон, посмотрел оценивающе на Агату.

— Зачем он вам?

— Отчет психотерапевта есть в моей анкете.

— Я его читал. Но хочу услышать ответ от вас.

— Я…, — Агата запнулась. — Хочу дать ему…

— Что? — спросил он после долгой паузы.

— То, чего не было у меня…

Врач разочарованно покивал.

— Желание иметь детей — биологический инстинкт любой женщины. К сожалению, мы не способны обеспечить всех. Многие стоят в очереди годами.

— Я готова ждать сколько потребуется.

— Я придерживаюсь мнения, что сама природа наказывает человечество за прошлые прегрешения. Мы нашли выход как сохранить вид, но пока так и не добились превышения рождаемости над смертностью. Родовая чума мутирует и становится все более агрессивной. Количество здоровых яйцеклеток падает. Мы вынуждены пересматривать очередность, чтобы фертильные женщины получали детей вне очереди.

— Это незаконно.

— Как показала практика — ни штрафы, ни даже тюрьма не стимулируют отчаявшуюся женщину сдавать яйцеклетки.

Агата не заметила, как расплющила бионической рукой металлическую ручку стула.

— Я принесла в банк больше яйцеклеток, чем любая женщина!

— И я восхищаюсь вами, Агата. Девятые — наш последний рубеж перед полным вымиранием. Каждый день вы рискуете ради нас жизнью. Сомневаюсь, что материнство вам действительно необходимо.

Агата вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к выходу. Толпа вокруг гудела и веселилась. Кто-то толкнул ее, Агата налетела на девушку с младенцем и чуть не сбила ту с ног.

Подбежали на помощь люди, стали кричать на Агату, обзывали грязной. Она не слушала — смотрела на младенца, протянувшего розовые ручки к мокрым от слез щекам матери.

— Ты чудо. Моя доченька.

— Можно подержать? — обратилась к девушке незнакомая женщина.

— Конечно.

Мать передала ей сверток.

— Какая она красивая. Когда-то я также качала свою дочку. Теперь ей десять. Как бы я хотела вновь испытать это чувство. Мы стоим в очереди за сыночком уже пятый год.

— Надеюсь, вам повезет.

Женщина вернула ребенка матери. Та взглянула на Агату.

— Хотите подержать?

Агату словно горячей водой облили. Она отступила на шаг и бросилась бежать к выходу.

* * *

Жерар и Агата договорились встретиться в закусочной. Раньше они часто обедали тут вместе. Для Жерара это место особенное — здесь он сделал предложение жене.

— Маркус Давыдов, — Жерар протянул Агате фото, на котором изображен мужчина лет пятидесяти, высокий, худощавый. — Анархист, жестокий убийца. Члены его банды похищают женщин, хирургически извлекают противозачаточные имплантаты, потом насилуют, пока те не забеременеют. Грязных детей Давыдов использует в своих бесчеловечных опытах. Жертвами за двадцать лет стали сотни.

Агата перелистывала фото погибших женщин. Молодые, среднего возраста, пожилые — все умерли от родовой чумы в страшных муках, как когда-то жена Жерара и мать Агаты.

— Давыдов мечтает уничтожить Репродукторы и вернуть нас в хаос. Тогда он сможет творить все, что захочет. На днях поступила информация, что им готовится масштабный теракт. Погибнут тысячи.

— Я возьму этого ублюдка, можешь не волноваться, — сказала она.

Жерар помрачнел.

— Что случилось?

— Правительство приостановило деятельность Девятых.

— Дайкин?

Он кивнул.

— Неужели они поверили этому лживому легавому? Мы столько сделали…

— Новые политики боятся брать ответственность за крайние меры. Они не понимают, что своей слабостью породят тысячи подобных Давыдову. А когда осознают, станет поздно.

В памяти Агаты вспыхнули больничные палаты интерната — стоны грязных, крики, кровь. Она не допустит, чтобы даже один ребенок родился таким, как она. Чтобы испытал то, что пришлось ей.

— Я сделаю все сама.

— Если полиция узнает, что мы проводим операцию без согласия правительства, нас казнят.

— Я не оставлю свидетелей.

Жерар взял Агату за руку.

— Прости, что тебе приходится это делать. Будь я моложе, да будь у меня такая рука.

— Перестань.

— У меня для тебя подарок, — он положил на стол глазной имплант. — Улучшенная оптика, плюс система обнаружения объекта за препятствием. Ты сможешь видеть сквозь стены.

Агата вытащила старый имплант, вставила на его место новый.

— Ну как?

— Впечатляет.

Официант принес обед. Они перекусили.

— Я знаю, ты ходила в Репродуктор. Почему не сказала мне?

— Ты бы не одобрил.

— Послушай, Агата. У каждого человека есть предназначение…

— Это ты нашел меня.

Жерар удивленно проморгался.

— Давно знаешь?

— Как это произошло? Расскажи.

— Ты раньше никогда не интересовалась.

— Как?! — Агата повысила голос.